и укоризненно покачала головой.
– Ну, сколько можно других больных своими охами-ахами беспокоить? Вместо того чтобы прописанную диету соблюдать, еще больше жира наел. Вот теперь расплачиваешься.
– Я на вас жаловаться буду, – недовольно проворчал толстяк. – Вы не имеете права так со мной обращаться.
– А что я такого сказала? – возмутилась медсестра. – Он сам себя в могилу загоняет, а это, оказывается, мы виноваты. Жена у тебя, милый, слишком мягкая. У меня ты бы мигом похудел. Ты хоть понимаешь, что следующего инфаркта не переживешь?
Толстяк с недовольным видом перевернулся на другой бок и закрыл глаза.
– Завтра утром его в обычную палату должны перевести. Отдохнете от его стенаний, – сказала медсестра старику. Она проверила уровень в капельнице, бросила заинтересованный взгляд на парня, погруженного в чтение книги, и ушла. Не прошло и минуты, как медсестра вернулась.
– Алексей Николаевич, к вам пришли. Священник, – добавила она шепотом.
Лицо старика оживилось.
– Просите, милая. Я его жду.
Пропустив в палату отца Иоанна, медсестра вышла. Осмотревшись, тот сделал пару шагов и остановился в нерешительности.
– Плохо выгляжу? – спросил старик, угадывая мысли священника.
– Я бы так не сказал, – поспешно возразил тот.
– Полноте, вам. Укатали Сивку крутые горки, – сказал старик.
Священник взял табурет и присел рядом с кроватью.
– Не буду спрашивать, как вы себя чувствуете. Врач ввел меня в курс дела.
– Вот и хорошо. Не будем тратить время на обсуждение диагноза. Я попросил вас приехать совсем не для того, чтобы вы меня соборовали. Мне еще рано, – сказал Барятинский, делая значительные паузы между предложениями.
– Никто не знает своего часа, – произнес отец Иоанн с некоторой долей укоризны. – Только Господу это ведомо.
– Совершенно с вами согласен, друг мой. Но когда час действительно настает, человек его всегда чувствует. Я же, напротив, совершенно уверен, что мой час еще не настал. Во всяком случае, немного времени на этом свете у меня еще есть.
– Дай то Бог!
– Я надеюсь, вы помолитесь за мое здравие? – Барятинский слегка улыбнулся. – Это не будет расценено как протекция?
Отец Иоанн покачал головой.
– Дивлюсь я на вас, Алексей Николаевич. Дивлюсь и радуюсь.
Барятинский жестом попросил отца Иоанна приблизиться к нему. Медицинские приборы мешали поставить табурет к изголовью, поэтому священник просто опустился на колени и склонился к Барятинскому.
– Хочу попросить вас об услуге, – прошептал тот. – Я мог бы обратиться к кому-нибудь другому, но мне важно, чтобы это сделали вы.
– Всё, что угодно, – ответил священник.
***
Плотно прикрыв дверь, Лобанов торопливо достал из кармана халата мобильный телефон и набрал номер. С удивлением прослушав сообщение о том, что телефон