с Богатовой и Костей в консерватории.
Именно в этот вечер Зорин, проходя по коридору консерватории, услышал, как из одного из классов лился божественный голос. «Наташа?» – удивился Зорин и зашёл в класс, осторожно, чтобы не помешать, присел на стул возле стены. За роялем сидел Костя Вайсер, он настолько был поглощён пением девушки, что Зорина в упор не видел. Но Наташа вдруг оглянулась, Зорину показалось, что она вздрогнула, и тут же у неё выступил нежный румянец на скулах. «До чего же хороша, – мелькнуло у него в голове, – как могла природа так повториться, создать ещё одну Нефертити?»
– Ухожу, ухожу, прошу прощения, что помешал. Не забудьте завтра мне позвонить, – сказал он, обращаясь к Наташе, и быстро вышел.
А Наташа действительно не на шутку разволновалась:
– Боже мой, Костя, он же подумает, что я лгунья!
– Не понимаю.
– Сегодня утром я разговаривала с ним по телефону, он мне сказал о конкурсе, а я будто первый раз о том слышала.
– Что тут страшного?
– Ну как же? Он подумает, что я ловчу.
– Не подумает, ты в списках значишься.
– А ты откуда знаешь?
– Знаю. Я тоже значусь.
Лишь наутро Наташа успокоилась. Разговор так повернулся, что ей не пришлось ничего выдумывать себе в оправдание. Стоило лишь сказать, что она значится в списках, но узнала о том, лишь вчера вечером, что все получилось нечаянно после того, как она опять же нечаянно познакомилась с профессором Богатовой Музой Архиповной. Зорин будто обрадовался и спросил ее, Наташину, фамилию.
– Калистратова? Так это вы Калистратова? Наслышан. Приятно. Надеюсь, не подкачаете. Ну что же, в таком случае наша сегодняшняя встреча отменяется. Время дорого. Занимайтесь.
Зорин невольно ввел Наташу в состояние эйфории, она торжествовала: «Он сказал „наслышан“! Значит, обо мне уже говорят? Может быть, даже сама Богатова говорила в мой адрес что-то лестное? И мне не придётся ложиться костьми, чтобы поступить в консерваторию!»
Она подумала: правду говорят – Его величество случай! Не случись встречи с Родионовым в электричке, не оказалась бы она в консерватории, её дорожка была бы в театральный.
Костя считает Наташу уже почти студенткой, говорит, что на вокальном равных ей не будет… Ах, Костя, он, конечно же, говорит это с предубеждением, он так в неё влюблен… Такой мечтатель… Вчера, например, провожая её на электричку, решил пройти до вокзала пешком, это ни много ни мало – целых пять автобусных остановок. Но время позволяло, да и электрички ходили через каждый час, и чуть ли не возле каждого сквера он пылко целовал ее, называл всякими нежными словами, и все мечтал, мечтал… как они поженятся, и у Наташи платье будет воздушное, как у Врубелевской царевны Лебедь, как у них будет трое или пятеро детей, как они всей семьей будут разъезжать по всем столицам мира, давая концерты… Конечно, это замечательно, – думала Наташа, – только зачем так много детей? Может быть, она и выйдет замуж за Костю. И у неё будет свой композитор…