for their style I’ll read, his for his love.»
Когда благословенный минет день,
Что смертью обратит меня во прах,
Когда перечитать тебе не лень
От умершего друга строк в стихах,
На них ты глазом нынешним взгляни.
И пусть они теперь не образец,
Моей любви во имя их храни,
Хоть слогом превзошел меня юнец.
А в мыслях ты любовь свою открой:
– О Муза друга!.. с веком ты расти,
Его любовь ведомая тобой
В века способна лучшее нести.
Ушедшего с живущими сравни,
Он дарил сердце, гладкий слог они.
Сонет 33
Full many a glorious morning have I seen
Flatter the mountain tops with sovereign eye,
Kissing with golden face the meadows green,
Gilding pale streams with heavenly alcumy,
Anon permit the basest clouds to ride
With ugly rack on his celestial face,
And from the forlorn world his visage hide,
Stealing unseen to west with this disgrace:
Even so my sun one early morn did shine
With all triumphant splendor on my brow;
But out alack, he was but one hour mine,
The region cloud hath masked him from me now.
Yet him for this my love no whit disdaineth:
Suns of the world may stain, when heaven’s sun staineth.
Во множестве я наблюдал восход,
Что царственно шагает по горам.
Зеленым долам и потокам вод,
Он золото дарует по утрам.
Но так бывает, что красу небес,
Вдруг, застят злые тучи-облака.
И прячет лик восход, темно окрест,
Он к западным крадется берегам.
И я, однажды солнцем озарен,
Внимал очарованью краткий час.
Великолепен, быстротечен он,
Но туча скоро разделила нас.
Зачем пенять на пятна солнц земных,
Коль на небесном в изобилье их.
Сонет 34
Why didst thou promise such a beauteous day,
And make me travel forth without my cloak,
To let base clouds o’ertake me in my way,
Hiding thy brav’ry in their rotten smoke?
Tis not enough that through the cloud thou break,
To dry the rain on my storm-beaten face,
For no man well of such a salve can speak,
That heals the wound, and cures not the disgrace:
Nor can thy shame give physic to my grief;
Though thou repent, yet I have still the loss:
Th’offender’s sorrow lends but weak relief
To him that bears the strong offence’s cross.
Ah, but those tears are pearl which thy love sheeds,
And they are rich and ransom all ill deeds.
Зачем ты посулил мне ясный день,
Заставив без плаща покинуть дом,
Чтоб надо мной нависла тучи тень,
Сокрыв тебя туманом и дождем?
Недостает, пробившись из-за туч,
Лицо мне после бури осушить.
Ушибы врачевать бальзам могуч,
Бесчестье помогал бы пережить.
Не лечит горя моего твой стыд;
Скорби, но не вернет потерь твой жест:
Насмешки злой глубокий след не смыт
С несущего обиды тяжкий крест.
Любовь кропит слезами бытиё, —
То жемчуг искупленья зла её.
Сонет 35
No more be grieved at that which thou hast done:
Roses have thorns, and silver fountains mud,
Clouds and eclipses stain both moon and sun,
And loathsome canker lives in sweetest bud.
All men make faults, and even I in this,
Authorizing thy trespass with compare,
Myself corrupting salving thy amiss,
Excusing thy sins more than their sins are;
For to thy sensual fault I bring in sense —
Thy adverse party is thy advocate —
And ’gainst myself a lawful plea commence:
Such civil war is in my love and hate
That I an accessary needs must be
To that sweet thief which sourly robs from me.
Пусть не печалит то, что совершил:
В ручье есть муть, а на цветах шипы,
Свод