lose possession of that fair thou ow’st,
Nor shall Death brag thou wand’rest in his shade,
When in eternal lines to time thou grow’st.
So long as men can breathe or eyes can see,
So long lives this, and this gives life to thee.
Мне с летом сравнивать тебя негоже.
Нет, лето сухо, ты весна, ты краше.
С бутоном наливным ты очень схожа,
Но краток календарь в цветенье нашем.
Порой глаза горят огнем небесным,
Но скроются за дымкой золотою.
Всему есть срок, что некогда чудесным
Было, не вдруг, но скрыто пеленою.
Но, не твоя судьба стареть со всеми,
Утрачивать красу, что ты имеешь.
Забвенью не владеть тобой, поверь мне,
В сонете ты живешь и с ним стареешь.
Покуда люди мой сонет читают,
Твоей красы года не улетают.
Сонет 19
Devouring Time, blunt thou the lion’s paws,
And make the earth devour her own sweet brood;
Pluck the keen teeth from the fierce tiger’s jaws,
And burn the long-lived phoenix in her blood;
Make glad and sorry seasons as thou fleet’st,
And do whate’er thou wilt, swift-footed Time,
To the wide world and all her fading sweets;
But I forbid thee one most heinous crime:
O, carve not with thy hours my love’s fair brow,
Nor draw no lines there with thine antique pen;
Him in thy course untainted do allow
For beauty’s pattern to succeeding men.
Yet, do thy worst, old Time: despite thy wrong,
My love shall in my verse ever live young.
Вершитель—время, когти льва спили,
Поглотит пусть земля свой лучший плод;
Из пасти тигра зубы удали,
В огне пусть феникс сгинет, пропадет;
Чередованье вёсен, зим твори,
Пусть горькую слезу сменяет смех;
Всех прелестей ты миру подари,
Но не посмей один лишь только грех.
Своим теченьем ты не проведи
Борозд, на друга моего челе;
Цепочка лет пускай не повредит
Образчика красы всем на земле.
И сколь ему б ты время не вредило
Лишь он в моих стихах краса и сила.
Сонет 20
A woman’s face with Nature’s own hand painted
Hast thou, the master-mistress of my passion;
A woman’s gentle heart, but not acquainted
With shifting change, as is false women’s fashion;
An eye more bright than theirs, less false in rolling,
Gilding the object whereupon it gazeth;
A man in hue, all hues in his controlling,
Which steals men’s eyes and women’s souls amazeth.
And for a woman wert thou first created,
Till Nature as she wrought thee fell a-doting,
And by addition me of thee defeated,
By adding one thing to my purpose nothing.
But since she pricked thee out for women’s pleasure,
Mine be thy love and thy love’s use their treasure.
То женский лик природой изваянный
прияла госпожа, нет – Господин,
как женщина красив и осиянный
дарами постоянства паладин.
Глаза сияют без игры лукавой,
все позолотой покрывая вдруг,
все стати он своей венчает славой,
мужей пленяя, дев, разя вокруг.
Ты женщиной задуман был природой,
но воспылала страстию она
и наградила органом, расходуй,
но мне награда эта не нужна.
Ты даришь девам плотскую любовь,
а мне слиянье душ тревожит кровь.
Сонет 21
So is it not with me as with that Muse,
Stirred by a painted beauty to his verse,
Who heaven itself for ornament doth use,
And every fair with his fair doth rehearse,
Making a couplement of proud compare
With sun and moon, with earth and sea’s rich gems,
With April’s first-born flowers, and all things rare
That heaven’s air in this huge rondure hems.
О let me, true in love, but truly write,
And then