брата бы родного продал, лишь бы избавиться от тебя.
Ещё один удар, и верёвки вновь впились в запястья.
– Быстрее, – потребовал Штеф. – Хватит трепаться впустую.
Бессильно обвиснув, Грай с трудом поднял голову:
– Синяя гора, – едва слышно произнёс он. – Иди, тварь, надеюсь, сдохнешь там от какого-нибудь проклятья.
Штеф улыбнулся и похлопал его по щеке:
– Ну-ну, полегче с проклятиями. Эй, отряд, седлайте коней!
– Эй, Штеф, – вдогонку крикнул Грай. – Ты обещал отпустить.
– Я обещал оставить в покое, – с улыбкой обернулся южанин. – Мы уедем, а ты останешься в покое. Даже оставлю с тобой двоих, чтобы никто не помешал тебе навечно успокоиться, – напоследок хохотнул он.
Ответом ему стала отчаянная брань, что лишь ещё больше развеселило Штефа.
– Твоё счастье, что книжница этого не слышала, – обернулся южанин, чтобы в последний раз полюбоваться на поверженного врага. – Она бы не простила тебе таких слов, – и Штеф со свитой выехал за ворота.
Грай слушал удаляющийся стук копыт, пока он вовсе не затих. Итак, Грай, хорошее: Штеф временно устранён с пути, вместо семерых недругов осталось двое. Плохое: ты висишь на солнцепёке, силы уходят, спасения нет. Что делать?
Он попытался заговорить со стражей, но те лишь предложили заткнуть рот, если не замолчит. «Немного отдохну, – подумал разведчик. – Немного, совсем чуть-чуть, а потом буду думать дальше. Это становится так сложно…»
И стоило отпустить себя, как сознание тут же уплыло в безвременье. Вокруг был огонь, струился по коже, обжигал горло при вдохе, плавал во тьме перед глазами. Красное, всё вокруг красное… Всё синее и зелёное, прохладное, уже умерло, сгорело. Он горел уже год, век, бесконечность, и наверное, он закалится в этом огне и перестанет чувствовать боль скоро, совсем скоро.
Вдруг что-то холодное коснулось щеки, потом губ и… Вода! Грай сжал зубами горлышко фляги и пил, пил, пил.. Кто-то с усилием отнял у него источник жизни, разведчик изо всех оставшихся сил потянулся за ним, хрипя:
– Ещё!
– Тебе нельзя много сразу, – тихо сказал знакомый голос, тоже такой прохладный. Вода потекла сверху, закапала с волос.
Грай заморгал, пытаясь прогнать из глаз тьму и разноцветные всполохи и, наконец, увидел размытые очертания лица. Он не мог вспомнить, кто перед ним, но светлые глаза словно вонзились в него, и разведчик почувствовал что-то вроде холодка мурашек.
– Грай! Смотри на меня, я здесь! Слушай меня: мы уйдём, но ты должен мне помочь, ты должен быть в сознании, иначе я тебя не дотащу. Ты понял меня? – эти глаза, этот голос не давали вновь опрокинуться в огонь.
Грай, наконец, узнал, ссохшиеся губы попытались произнести имя:
– Букх…
– Ты понял меня, – кивнула девушка. – Потерпи ещё немного.
Она двумя взмахами перерезала верёвки, и Грай упал на песок – горячий, но не горячее, чем он сам. Что-то коснулось его спины, и разведчик дёрнулся,