какую? Крепостную играть буду. И соседки тоже… Денег заплатят.
– Ну, вам и играть не надо, – грустно заметил я.
– А где актеры? – спросил Майкл. Он чувствовал себя неловко. Грязь быстро высыхала на солнце, и при каждом движении отваливалась с джинсов небольшими порциями.
– Как где? У них, наверное, перерыв… Расползлись они. – Никитична приложила мозолистую ладонь козырьком ко лбу, осмотрела округу. – Не видно, но главный щас как заорет, они мигом сбегутся!
Посмотрев на часы, ощутил легкое движение где-то в районе печени. Так, змеей, шевелится интуиция. Понял, что до монахов сегодня можем и не доехать, но Майклу ничего не сказал, тем более он, кажется, уже и забыл, куда мы направлялись. Волшебное действие гречишного поля задурманило его голову.
– Я схожу, поищу артистов, – сказал я. – А ты, брат, слушай мудрую женщину – она расскажет, как правильно париться в русской бане. Если что – звони.
– Я не хочу баню, – попытался возразить Майкл. – Ты мне дома, на даче обещал баню.
– До дома еще доехать надо. А еще монастырь… Не перечь, одним словом.
– Буду! – Он поднял палец вверх. – Буду перечь! Я не хочу в баню… Тут…
Думаю, он хотел сказать, что здесь плохая санитария. Я опередил его:
– Майкл! У Никитичны – шикарная баня! Классическая! Ты только представь – вся Европа от чумы вымирала, вшей кровью насыщая, а русские уже тогда, много-много веков назад, мылись в бане. Цивилизация, брат. Гигиена. Да и посмотри на себя… Там актрисы! Как я тебя им представлю? Как золотарь выглядишь. Короче, не выпендривайся.
– Я не знаю многих слов, что ты говоришь…
– Оно тебе надо? Потом объясню. – Я открыл багажник, протянул Никитичне арбуз. – В общем, я пошел, а вы тут сами разберетесь.
– Саша!
– Майкл, ты ведешь себя, как самый последний киндер, – сказал я. – Если не прекратишь, то с первым обозом пеньки поедешь обратно, домой. Ок?
Майкл вздохнул, и принял верное решение. Принять баню.
Я уже вышел на дорогу, но меня окликнула бабка.
– Сашка. – Она взяла меня за рукав. – Он не опасный?
– Нет, но если что, ты его ухватом, ухватом приложи, по хребтине, чтобы на всю жизнь запомнил и внукам рассказывал. Ок?
– Да ну тебя! – Никитична рассмеялась.
Маленький мальчик на скрипучем велосипеде проехал мимо, измерив меня свойственным только деревенским жителям взглядом, в котором читалось недоверие, смешанное в равных пропорциях с любопытством. Здороваясь со знакомыми стариками, пытался разузнать про снимаемое кино.
Дед Василий сказал, что кино будут снимать не по Пушкину, а по Толстому, но с ним заспорила его старуха.
– Некрасов сочинил это кино, – уверяла она.
Пока я дошел до чугунных парковых ворот, меня основательно запутали местные жители, перечислившие почти всех русских классиков, включая Гоголя, Достоевского,