произносит это слово каждый день.
Лена нашла во внутреннем телефонном справочнике сисадмина, фамилия которого оказалась Боллинг, и передала ему поручения Новощекина.
– Зайду в течение дня, – вальяжно пообещал он.
До обеда Лена в основном бездельничала. Ближе к двум часам она задала Ане вопрос про столовую.
– На втором этаже, – сказала Аня. – Но, во-первых, нам с тобой нельзя уходить одновременно. Во-вторых, я в столовой не обедаю.
– Почему? – спросила Лена.
– Меня там Уткина подстерегает, – объяснила Аня.
Лена немного помолчала, потом осторожно вернулась к теме:
– Но она же… не может ничего тебе сделать… в столовой?
Аня высунулась из-за монитора.
– Она подсаживается ко мне… и…
– Что? – испуганно спросила Лена.
– Начинает меня кормить, – стыдливо прошептала Аня и спряталась обратно.
Через полчаса Лена не выдержала и попросила печенья. У Ани лежала на столе почти полная пачка «Юбилейного», на бумажном отвороте которой ютился обглоданный треугольник – насколько Лена могла его идентифицировать, тот же самый, который Аня грызла утром. Лена взяла одно печенье и сразу поперхнулась сухой крошкой.
Еще через час пришел Боллинг. У него были очки в металлической оправе и короткая, но густая и солидная бородка. Пока он возился с ее компьютером, Лена села на диван.
– Ты вечером что делаешь? – спросил он через минуту, глядя в монитор.
Лена перебирала в уме свои юбки, оценивая сравнительную степень нравственного компромисса, сопряженную с каждой.
– Ммм? – вопросительно протянул Боллинг. – Вечером?
Без посредничества телефона его голос звучал еще вальяжнее, приобретая местами даже нотки кошачьего урчания.
– Я? – испуганно встрепенулась Лена.
– М-ну дааа. Я знаю, что эта делает.
Он не пошевелился, но было понятно, что он подразумевает Аню.
– Вечером, – лихорадочно повторила Лена. – Мне нужно в магазин. Да, в магазин, – твердо повторила она.
– Ммм, – не меняя интонации, отозвался Боллинг. – А может, в кино?
Лена в замешательстве посмотрела на Аню, которая выглядывала одним глазом из-за монитора и многозначительно качала головой.
– Нет, спасибо, – сказала Лена. – Не сегодня.
– Я могу второй раз не позвать, – сказал Боллинг.
– Тем хуже для меня, – сказала Лена.
Около шести вечера Новощекин выскочил, как ужаленный, из своего кабинета, замер над Аней и уставился на нее молча.
– Ой, – тихо пискнула Аня из-за монитора после нескольких секунд абсолютной тишины.
– Ты что, мать, с дуба рухнула? – с отчетливой угрозой в голосе произнес Новощекин.
– Ой, – повторила Аня.
– Я тебе русским языком сказал меня с Кабанен не соединять. Русским или нерусским?
Лена неловко съежилась у себя за столом, не зная, куда спрятать глаза.
– Ой, Эдгар Петрович, – замирающим