себя плохо чувствую, – шепнула Лена, ловко выскользнула из-под ее руки и метнулась в освободившееся кресло.
Уткина посмотрела на нее изучающим взглядом.
– Заразилась от подруги, наверное, – предположила она.
– От какой подруги? – удивилась Лена.
– Ах да, – вспомнила Уткина. – Я же говорю, с приветом пришла. Подруга твоя, ледышка из приемной. В психушку загремела.
– Давно пора, – сказала Яна.
Уткина покачала головой.
– Все забываю. В одно ухо влетает, в другое вылетает.
С этими словами она вышла из комнаты и аккуратно прикрыла за собой дверь.
Лена выждала несколько минут и тоже выскользнула в коридор. В приемной Новощекина на Анином месте сидела тяжело беременная из отдела кадров и заполняла сканворд.
– Я думала, вы… – начала Лена и осеклась.
– Ложная тревога, – спокойно объяснила та, не поднимая взгляд. – Любимый инструмент неаполитанца.
– Орган? – машинально предположила Лена, уловив католическую коннотацию.
– Мандолина, – пробормотала беременная, водя карандашом.
Лена немного помолчала, потом спросила:
– А что с Аней?
Беременная покачала головой.
– Авитаминоз, – сообщила она, останавливая карандаш над страницей. – Больше овощей и фруктов. Соки, желательно свежевыжатые. Хлеб только бородинский или из амарантовой муки. Овсяная каша. Молоко свежее, непастеризованное. Крапивный суп. Салат с листом манжетки и подорожником. Зимой особенно тяжело, поэтому хорошо засушивать корень одуванчика…
Лена тихо закрыла дверь.
Когда в обеденный перерыв Яна с Жанной ушли в столовую, она поспешно съела свое ежедневное яблоко и позвонила Краликовой. Та недовольно похмыкала в трубку и дала Лене адрес больницы.
– Можно мне сегодня уйти на полчаса пораньше? – робко спросила Лена под конец дня у погруженной в глянцевый журнал Жанны. – Я хочу навестить Аню.
– А мою почку тебе не нужно отдать? – ни к селу ни к городу спросила Жанна и перелистнула страницу.
Ехать нужно было в унылое Измайлово, и от метро двадцать минут на автобусе. Высокий желтый забор, похожий на фортификационный, скрывал парк со столетними деревьями, среди которых плохо заасфальтированная дорога вилась живописно и таинственно. Яркий задний свет отбросил Ленину тень под колоннаду корабельных сосен. Лена едва успела отскочить, и мимо нее промчалась со включенными фарами «скорая», высоко подпрыгнувшая на ухабе с предсмертным криком то ли подвески, то ли заключенного внутри пациента. От заднего колеса оторвался колпак, просвистел в метре от Лениной головы и улетел в парк.
На окошке справочной у Лены перед носом задернулись шторки.
– Девятый час, девушка, – раздраженно сказал изнутри скандализированный голос. – Мы закончили принимать.
– Мне бы хотя бы узнать, что с моей подругой, – взмолилась Лена. – Она в психиатрическом отделении.
После нескольких секунд молчания