было машинально с ним не поменялась, но ее руку остановила Лара.
– Тебе лучше смотреть одному, – ласково, но твердо сказала она Биллу. – Чтобы ничего не пропустить. Потом расскажешь, какой был плохой фильм.
Напиравшая сзади публика увлекла их в зал.
– Мы ведь встретимся после сеанса? – донесся до них отчаянный вопль Билла, но ответить уже не было возможности.
Три самых привлекательных ряда в центре зала были отсечены от прибывавшей толпы белыми лентами и развешанными тут и там на спинках кресел листками бумаги с надписью «VIP-зона». Чтобы не испытывать добрую волю разгоряченных зрителей, в каждой возможной точке доступа к этим желанным местам стоял крепкий охранник в черном костюме и с мягко шуршащей петлицей в ухе. Возле одного из охранников уже суетился популярный певец в ярком парике и орал:
– Я вижу, что тут написано «вип-зона». А ты меня видишь, жидовская морда? Где на мне написано, что я не вип? Я чем-то не похож на випа? Не похож, я тебя спрашиваю?
К певцу с тоскливым выражением на лице подбежала девушка-менеджер, безнадежно стрелявшая глазами по залу в поисках более авторитетного руководства, способного разрулить деликатную ситуацию. Отрицать, что певец похож на випа, было невозможно. Вокруг сверкали вспышки фотокамер. Некоторые снимали на мобильные телефоны.
Лара грациозно скользнула мимо этого локального конфликта и свернула в еще полупустой четырнадцатый ряд, за которым как раз и начиналась VIP-зона. Ее рука крепко сжимала Ленину, и Лена мысленно поклялась Ларе в вечной верности. Несколько мужчин с готовностью подскочили с мест, пропуская их и вглядываясь в лицо Лары так, словно тоже были готовы ей в чем-то поклясться прямо здесь.
Зал быстро заполнялся. Возмущенного певца со спутницей пропустили в вип-зону, и они шумно устраивались на своих местах, вертелись и утаптывались, как две большие собаки, недовольно ворча и время от времени бросая в пространство нечленораздельные гневные возгласы. Фотографы переключили внимание на более благодушных знаменитостей. Молодой парень с фотоаппаратом протискивался латерально через зал по проходу между двумя секциями, зорким взглядом выискивая среди зрителей продаваемые лица. Оказавшись в центре напротив девушек, он на мгновение впился глазами в Лару, затем вскинул камеру с непропорционально длинным объективом и пулеметной очередью сделал несколько снимков. Лена непроизвольно зажмурила глаза и, повинуясь безотчетному импульсу, осталась сидеть с зажмуренными. Воспринимать зал на слух было легче. Мягкий, баюкающий женский голос из усилителей напоминал, что сеанс начинается и что зрителям следует занять свои места. Гул разговоров и шуршание одежды рассаживающихся становились объемнее, накатывали мягкими волнами, и Лена почувствовала, что засыпает. Возможно, провести вечер во сне было бы безболезненнее, подумала она. Близость Лары одновременно радовала и пугала. На ее фоне так