он скажет, если фильм освистают? – вполголоса спросила она, не переводя взгляда.
– Он не услышит из космоса, – предположила Лара.
Сосед с другой стороны опять удивленно посмотрел на Лену.
– Ни один фильм Решетинского еще не проваливался в прокате, – высоким назидательным голосом сказал он.
Съемочная группа между тем гуськом начала заполнять почти пустой еще вип-ряд у них за спиной. Не ожидавшая такого соседства, Лена тревожно посмотрела вверх и встретилась глазами с Троицким, который сощурился, словно пытаясь ее вспомнить, но прошел дальше, ничего не сказав. Лена машинально повернула голову и увидела, как его взгляд упал на Лару. Психолог остановился, как вкопанный, и, словно по механической команде – по сигналу подсознания, быть может, – как робот, согнул колени и опустился в кресло. Это произошло так резко, что шедший за ним – главный оператор, если Лена правильно запомнила, – чуть не споткнулся о его ноги, чертыхнулся, переступая, потерял равновесие и вынужден был схватиться за спинку Лариного кресла. Лара повернулась на бурные извинения и одарила его улыбкой. Лена услышала за спиной громкое сопение.
– А вот таких девушек я даже во сне не видел, – сказал голос Решетинского одновременно с тем, как в зале начало смеркаться.
Режиссер тяжело опустился в кресло рядом с Троицким. Лена встревоженно посмотрела на Лару. Лара слегка подмигнула ей и беззвучно шепнула какое-то слово одними губами, но Лена его не разобрала. Переспрашивать было неловко.
Фильм и в самом деле оказался неожиданно интеллектуальным гибридом космического гиньоля и аналитической психологии. Действие началось как производственная драма о буднях космонавтов на борту звездолета, направлявшегося с жизненно важным грузом в колонию на краю галактики. У молодого, но мужественного капитана, склонного к нестандартным интуитивным решениям, тянулся давний конфликт со старшим навигатором, признававшим только жесткие требования космического устава. Навигатор напоминал непримиримого политрука из какого-то черно-белого военного фильма, название которого Лена не могла вспомнить. Минут через двадцать наступил неожиданный поворот: во время сеанса связи с Землей капитан увидел свою плачущую жену и двоих детей, которые невнятно и сбивчиво сообщили, что их жизнь зависит от его немедленного возвращения. На этом связь оборвалась, и причина отчаяния близких осталась капитану и зрителям до поры до времени неизвестной. В зале почувствовалось некоторое оживление в предвкушении интриги.
– Наверное, ключи от квартиры увез, сука, – жизнерадостно предположил кто-то из верхних рядов.
Зал засмеялся. Лена почувствовала за спиной массивное шевеление – возможно, Решетинский повернулся назад в тщетной надежде отыскать взглядом юмориста. Ей тоже хотелось обернуться, но об этом, конечно, не могло быть и речи. Вместо этого Лена скосила глаза на Лару. Ларин профиль в свете от экрана был