руками, только ходил не очень хорошо, ноги заплетались. Раньше мать с Никитой не знали, куда от него прятаться, а сейчас у него сил хватало только материться. Мать Никиты была действительно просто с ангельским характером. Ирину восприняла, как подарок судьбы. Она на нее, как на бога молилась, ухаживала за ней, ничего не давала делать. Ирина училась, из-за беременности ее освободили от осенних работ по уборке урожая, так что, своя беременность ей даже нравилась. Никиту пристроили учеником к сантехникам, он не стремился работать, платили ему чисто символически около двадцатки. Ирина с Никитой расписались, свадьбу делать не стали. Даниловы и так очень скромно жили. Всех доходов – пенсия отца и мизерные Иринина стипендия, да Никитина зарплата. Домой Ирина периодически заходила, но мать все еще на нее была в обиде, Снежана тоже обиделась, что Ириша от них ушла и перестала уделять ей внимание. Женитьба и беременность Ирины сослужили Никите хорошую службу, за историю со школьным сторожем ему назначили условное наказание. Наступил январь, Ирина на «отлично» сдала первую сессию, она была почти на седьмом месяце, в институте договорилась, что разрешат, если что, летнюю сессию сдать экстерном. С Никитой ей было весело, она только посмеивалась над его глупыми высказываниями. Она не обращала внимания на то, как угрюмо порой он смотрел на нее. Ирина даже и не догадывалась, какие мысли крутились в его голове. Все чаще вспоминалось ему то унижение и бессилие, которое он испытывал, когда понял, что не в состоянии справиться с самоуверенным красавцем, как Ирка рассказывала Никите о любви к учителю, как он был готов удавиться, когда узнал, что она спит с Куминовым. И сейчас, хоть и с пузом, все равно красивая, наверное, весь институт за ней бегает, а Никита уже не может быть рядом и караулить ее. И сколько там таких Куминовых. Чтобы Никите дать, так фиг допросишься, все время отлынивает, тысяча отговорок. Однажды ночью он начал раздвигать ноги, спящей Ирине, она проснулась.
– Никита, господи, живот же больно.
– Потерпишь. У тебя то живот, то голова.
Живот действительно мешал, Никита больно его сдавливал, Ирина попробовала его отодвинуть, черт с ним, если ему хочется, но пристроился бы удобней. Свет за окном освещал ее лицо, и Никита видел, как она морщится. «Сука, не нравится, брыкается, учителю, падла, с радостью давала». Никита с силой ударил ее по лицу. От неожиданности и от боли, Ирина охнула и стала всеми силами отпинываться от него, пытаясь его сбросить. Он продолжал ее бить. Наконец ей удалось выбраться из кровати, она одернула ночную рубашку, побежала к выходу. Он сбил ее с ног и стал пинать, не разбирая, куда попадает. Боль была нечеловеческая, Ирина закричала. Она корчилась на полу, пытаясь прикрыть живот руками. Выскочила мать, включила свет, бросилась к сыну, оттаскивая его от Ирины. Ирина пыталась подняться, но смогла только встать на колени. Даже теперь, когда он ее прекратил бить, боль только нарастала, как будто все внутри разламывалось. Она ползла к двери, оставляя за собой кровавый след. Она кричала от боли, ни о чем другом она не могла думать, эта сумасшедшая боль затмила все. Никита