на носилки, чтобы увезти в больницу, а возле тела свекрови ходили какие-то люди, фотографировали, что-то измеряли.
– Давайте мы вам укол поставим, – предложил ей фельдшер скорой помощи.
– Нет, – Ирина помотала головой – Я кормлю, – в маленькой комнате, она попробовала сцедить молоко, у нее ничего не получалось. Ирина вышла из спальни, подошла, как ей показалось, к старшему из милиционеров – Мне надо дочку кормить. У меня мама в соседнем доме. Можно к ней?
– Пусть идет, – сказал кто-то – Здесь и так все ясно. Завтра в отделении допросим.
– Я приду, – сказала Ирина, дрожь все не унималась. В коридоре везде была кровь. Она кое-как вытерла лицо, одела что-то на себя, завернула в одеяло Марусю и пошла с ней к выходу. У нее кружилась голова, когда она протискивалась мимо тела свекрови.
– Адрес оставьте. Мы дверь опечатаем. Если потребуется, завтра к участковому обратитесь и с ним зайдете.
Ирину проводили до родительского дома. Она кивком поблагодарила, сил говорить уже не было. Мать открыла дверь и охнула от ужаса.
– Ирочка!
– Мама, это не моя кровь. Он убил тетю Тасю. Мама, придумай, как накормить Марусю. У меня куда-то делось молоко, – тихим, почти безучастным голосом сказала Ирина. Мать взяла у нее из рук ребенка – я умоюсь, ладно?
Ирина уже из последних сил смыла с себя кровь, добрела до дивана и отключилась. На допросе у следователя она все рассказала. Следователь записал и подал ей протокол и ручку.
– Вот здесь распишитесь.
Но Ирина стала его читать.
– Что вы написали? – сказала она – Здесь нет многого из того, что я вам рассказывала. Почему вы не написали, что он заранее приготовил топор и, что он смотрел на свою мать, перед тем, как ее убить? Он прекрасно понимал, что это она.
– Ирина Владимировна, у вашего мужа условная судимость и такие подробности только усугубят его судьбу. Это же убийство в состоянии аффекта.
– Что вы сказали? – Ирина поднялась со стула и наклонилась в сторону следователя. – Аффекта? В чем же был этот аффект? Ведь то, что он привлекался, уже говорит о его агрессивности. Я родила раньше срока, потому что он избил меня. Я прошу и это занести в протокол. У меня есть медицинское заключение, я его предоставлю.
– Сколько вам лет, Ирина Владимировна?
– Восемнадцать. И, что? Я не понимаю, это следствие или поиск того, чтобы смягчить наказание убийце. Вы хотите, чтобы я его пожалела? Меня отец в жизни пальцем не трогал. А этот урод свою неполноценность вымещал на мне. Вы не можете знать, как это больно, когда вас пинают по животу, в котором находится ребенок. Этот урод свою мать топором зарубил. Вы знаете, какая она была? Святая женщина. Такой доброты больше нигде не встретишь. Он отчетливо видел, что перед ним была мать, а не я, если вы хотите сказать, что он хотел убить меня в состоянии аффекта, что я какая-то уж слишком нехорошая, что надо этого хотеть. Я была перед ним. А он развернулся к матери, посмотрел на нее и ударил топором. Я