герцог, супруг мой, не желает привлекать внимание к союзу с Бургундией.
Герцогиня провела епископа в длинный зал, где Франкон, к своему удивлению, увидел нескольких представителей высшей знати королевства. А в другом конце зала слуги готовили на открытом очаге кушанья, переговариваясь очень тихо, чтобы не мешать сановной беседе вельмож. Да, во всем этом обручении не было помпезности, какую так любит франкская знать, и лишь яркое пламя на стоявших вокруг стола высоких треногах придавало некую праздничность обстановке.
Франкон мельком бросил взгляд на игравшего у огня с собакой подростка, сына Роберта и Беатриссы, принца Гуго. Он был одет по-домашнему – в холщовую тунику и узкие штаны. Так же просто были одеты и сидевшие за столом, кроме, пожалуй, невесты. Но ее можно было понять. Яркое желтое платье и мерцавшая крупными каменьями золотая гривна вокруг тонкой шейки явно были надеты, чтобы понравиться жениху.
Церемония обетов и обмена кольцами, по-видимому, уже произошла, и юная Эмма Парижская с удовольствием разглядывала сверкающее на безымянном пальце кольцо. На Франкона она взглянула лишь мельком, что-то ласково говоря лениво улыбавшемуся Раулю. Он ей явно нравился, и лишь когда Франкон рассыпался в цветистых поздравлениях, соизволила улыбнуться и ему.
«Красивая девочка, – подумал Франкон. – Выглядит моложе своих лет, почти как подросток, хотя ровесница Эммы и ей, должно быть, уже лет двадцать».
Когда герцогиня Беатрисса велела ей и сыну Гуго идти почивать, на лице невесты появилось капризное выражение. Она посмотрела на отца, потом на жениха, но, поняв, что их сейчас интересует только прибывший епископ, покорно покинула зал.
Франкон занял оставленное для него место за столом, обменялся несколькими любезными фразами с гостями Роберта. Помимо самого герцога, Герберта Вермандуа и Рауля Бургундского, на обручении присутствовали ближайший советник Роберта воинственный аббат Далмаций, с аппетитом обгладывающий кость; и благочестивый епископ Шартрский с прокушенной рукой, зябко кутающийся в вышитую пелерину и явно чувствовавший себя неважно. На Франкона он глянул угрюмо – его высокий, в хмурых складках лоб с глубокой бороздой словно навсегда припечатал к его лицу выражение мрачной, почти злой, озабоченности.
Рядом с благочестивым епископом Франкон с невольным удивлением заметил графа Эбля Пуатье, человека из явно чуждого Роберту клана – красивого мужчину, непринужденно развалившегося в кресле и кормившего из рук большую рыжую борзую. Эбль поймал пристальный взгляд епископа Руанского, улыбнулся, чуть скривив рот. Улыбка вышла едва ли не презрительной, нехорошей.
Франкон поспешил отвести взгляд. Наблюдал, как кухари поднесли на вертеле куропаток прямо с огня, пряно пахнущих острыми приправами. Кравчий открыл новый бочонок вина. Девушка-рабыня спешно убрала со стола объедки. Эбль не преминул игриво шлепнуть ее пониже спины.
Герцогиня Беатрисса чуть нахмурилась. Она всегда любила благочестивые