пива. Разговор перешел на военные воспоминания:
– Я молчал, – хмыкнул Джон, – во-первых, у меня акцент, – его акцент смахивал на прибалтийский, Джон не хотел рисковать расспросами собеседников, – а во-вторых, пока грибник штурмовал Зееловские высоты, я таскался по берлинскому метро в компании покойного Самуила…
Фонарик кое-как, но работал. Несмотря на послеобеденный час, в Сокольниках почти стемнело. Москву накрыла тяжелая туча. Ветер мотал голые верхушки деревьев в парке, носил по дорожкам окурки и фантики. Проржавевшая урна скрипела, раскачиваясь под вихрем, холод забирался под кепку. Леденела голова, с не заметным под ежиком шрамом.
Джон понятия не имел, что за операцию ему сделал предатель Кардозо, как он про себя называл родственника. Подышав на руки, он вытащил складной туристический ножик:
– Но что бы это ни было за вмешательство, думать я стал гораздо яснее… – он не знал, откуда у него в голове появились сведения о новой фамилии выжившего Максимилиана, о ребенке, сыне фон Рабе и Ционы:
– Но я не знаю, где сейчас сама Циона. Где, где, в могиле, – разозлился он, – куда ей и дорога. Она перебежала к русским в Будапеште, чтобы спасти свою шкуру, чтобы найти Максимилиана. Раскрыв ее планы, русские не оставили бы ее в живых…
Он искренне надеялся, что бывшая жена мертва. Промерив пальцами пожелтевшую траву, герцог воткнул ножик в дерн:
– Полине я ничего не скажу, пусть считает, что ее мать умерла в Банбери. Маленький Джон… – он задумался, – я с ним поговорю позже, парень все поймет. И вообще, надо еще добраться домой… – до Софийской набережной, где размещалось британское посольство, отсюда было меньше часа пути, но пока бывший особняк миллионера Харитоненко мог с тем же успехом стоять на Луне.
За обедом в загорской столовой, с жидкими щами и шницелем, где было больше хлеба, чем мяса, герцог сказал племяннице:
– Ты этих дел не знаешь, а я знаю. Поверь моему опыту, едва мы появимся рядом с посольством… – он указал на свой обтрепанный ватник, – как нас загребут, выражаясь словами твоего отца. В таких местах всегда дежурят машины Комитета, не говоря о том, что мои снимки есть у всех милиционеров от Бреста до Владивостока…
Всю дорогу из Сибири они избегали появляться в вокзальных залах ожидания или в больших магазинах:
– Мы словно дедушка Николай Воронцов-Вельяминов, – понял герцог, – он тоже скитался по России, потеряв память. Старообрядцы передавали его с рук на руки… – они с племянницей ночевали и у старообрядцев и у обыкновенных православных, по надежным адресам. Маша хорошо знала церковную службу. Племянница пела каноны, помогала женщинам с детьми, готовила и стирала. Джон тоже не сидел сложа руки:
– В Ярославле я вообще ремонт затеял, – он почувствовал, что краснеет, – у нее пятеро детей, мал мала меньше. Откуда ей взять деньги, чтобы привести домик в порядок…
В Ярославле они ночевали