впрок возьми!
– Помру я скоро, малец, а из ведьминого дома ничего уже люди добрые не возьмут, сожгут меня вместе с хатой и хоронить не станут.
– Что такое говоришь, бабушка, тебе ещё жить и жить!
– Нет, мой мальчик, всего два дня осталось. Не спорь со мной и не плачь, всё так, как надо. Знания свои я уже передала, уйду с миром… – она повернула ко мне своё морщинистое лицо с неподвижными глазами. – Что молчишь, сокол? Жива твоя голубица?
– Жива! Благодарю всем сердцем, если бы не Вы…
– Выкать герцогам будешь, а мы люди простые. Подойди ко мне!
Я подошёл и опустился перед ней на корточки. Она вновь ощупала моё лицо сухими скукоженными пальцами, улыбнулась, словно «увиденное» доставило ей удовольствие.
– Хорош ты, Эрнесто, красив, как Бог, столько женских сердец в руках держишь! Вот, возьми, тебе приготовила, – она протянула мне маленький сосуд с мутной жидкостью, в которой плавает волос, видимо, тот самый, что вырван с моей головы. – Примешь это, когда совсем невмоготу станет.
– Что это? Яд?
– Нет, заговор, ведьма твоя подсказала. Она знает, что делает, сильна чертовка, и души в тебе не чает. Только изменит это твою жизнь, касатик, лучше не рискуй.
– Что это значит?
– Дорога это твоя к ней, чтобы неразлучные вы были, чтоб не потерялись никогда. Не успела она при жизни своей. Только уже поздно, вместе вам всё равно не соединиться, ангел стоит между вами, бережёт тебя. Но если обещал, сдержи слово! Спасла ведь она жену твою?! А коль не соблюдёшь клятвы, обеих потеряешь. Только не торопись! Время у тебя есть, побудь ещё собою, – она попыталась встать и не смогла, я помог её подняться на ноги. – А ты что, родимый, уши-то развесил, беги на полянку, там всё уже приготовлено!
Валентино словно очнулся ото сна и быстро ушёл.
– Мальчишку возьми с собой! Человеком сделай, его мать скоро умрёт, сразу же после меня. Держу её, пока силы есть. А тогда девка на трон взойдёт, поедом есть их будет, особенно его, за то, что мать защищал. Забери Валентинко, Бога ради, пропадёт здесь малец.
– Заберу, обещаю, никаких денег не пожалею.
– Вот и молодец, а мне старой и помирать легче будет, одной обузой меньше! Всё любовь, проклятая, покоя не даёт, за всех душу рвёт на части. Вот и ты появился, не постыдился… Теперь и за вас переживаю! Спрашивай, что хотел.
– Друг у меня есть, Амато, уехал не попрощавшись. Что с ним? Свидимся ли ещё?
– Хорошо всё с ним, не переживай, скоро вернётся. Только на беду твою он рядом. Смерть твоя в руках у него, сам отдал.
– Ты же сказала, что я свою жизнь оборву.
– А нечего клятвы попусту брать! Чьи бы руки нож не держали, а воля всё равно твоя. – она подошла к «кровати», которой служила горка сена, покрытая дырявым одеялом, и с трудом забралась на неё. – Устала я, силы уходят. Помолись, коль отблагодарить захочешь, через два дня за упокой моей души.
– Помолюсь и свечку поставляю, и молебен закажу!
– Вот