Никому не хотелось, чтобы его заподозрили в лояльности к тому, с кем будет расправляться сам старшина. Только Хайтметов перекинулся парой слов по-узбекски со своим соплеменником.
Вместо положенного по распорядку дня свободного времени, после ужина батарея выстроилась в помещении казармы. Лазарев, Янкявичус и Хайтметов уныло стояли в ожидании "казни" перед строем.
Появился старшина и, посовещавшись о чем-то со стоявшими отдельной группой сержантами, вышел перед батареей и заговорил на удивление спокойно.
– Вот этим бойцам не хватает солдатского пайка. Сегодня они своровали хлеб с сержантского стола, а завтра своруют у своих товарищей. В придачу ко всему, они не научились ценить вкус хлеба, но это дело поправимое. Сегодня они научатся его ценить, а заодно и наедятся вдоволь, – на лице Войны светилась загадочная улыбка.
– Так, Хайтметов? – старшина похлопал узбека по плечу. – Кушать хочешь? Хочешь, Хайтметов, по глазам вижу. Ну, так прими упор лежа, – ласково промурлыкал сержант. Хайтметов выпучил глаза, ничего не понимая.
– Упор лежа принять! – рявкнул Война так, что вздрогнула вся батарея, а Хайтметов рухнул на пол почти без сознания. Лазарев и Янкявичус поняли, что команда касается и их, а потому через секунду они были готовы к отжиманию от пола.
Левадный положил на пол пред лицом каждого из троих по полбуханки черного хлеба.
– Ну вот, теперь будем кушать,
– с усмешкой сказал Война. – Делай – раз! – все трое согнули руки в локтях. – Кусай! Делай – два! – руки выпрямились. Лазарев, не успевший откусить, поднялся с хлебом в зубах.
– Жуй! – скомандовал Война и, не дождавшись пока бойцы прожуют хлеб, опять: – Делай – раз! Кусай! Делай – два! Жуй!
Первым не выдержал Хайтметов. Узбеки вообще не приспособлены к службе в СА, а Хайтметов был к тому же и довольно тучным. После пятнадцати отжиманий его руки затряслись от напряжения, и он бессильно рухнул на пол. Война коротко бросил двум оставшимся:
– Самостоятельно, – и приблизился к узбеку. – Уже наелся? Давай-давай, не сачкуй, – старшина слегка поддел Хйтметова ногой и присел рядом на корточки. Хайтметов силился подняться, но у него мало что получалось. Война начал злиться. – Жри, душман, а то на очко пойдешь!
– Я те дам "нэ могу", – старшина схватил узбека за шею и ткнул лицом сначала в хлеб, потом в пол. – Жри, падла, и сопли не распускай!
У Хайтметова пошла кровь носом, он попытался было встать, но сапог старшины снова уложил его на пол. – Лежа жри, чурка драная, и чтоб сопли свои с пола вылизал! Пока Хайтметов, всхлипывая и причитая, перемешивая на полу кровь, слезы и хлебные крошки, не выдержал Лазарев. Он встал на четвереньки и тупо уставился на хлеб.
– Ну, а ты что, дружок, не ешь? Сыт? Мы так не договаривались! Война прижал Лазарева к полу. – Ешь.
– Не могу, не лезет больше.
– Ах, не лезет, сейчас я тебе утрамбую, – старшина пнул Лазарева в бок. Тот изогнулся дугой,