десятилетки, которое стояло от всех ближайших деревень как минимум 1—3 километра. По-видимому, она была возведена так специально. Какая-то междеревенская школа. Вполне объяснимо. В школе никого не было. Мы зашли в здание школы. Мама сказала: «Остановимся пока тут». Рядом было поле с колосящейся рожью. В школе никто не жил, но кухня была.
Дело шло к вечеру, и мама хотела растопить печь-плиту. Открыла конфорки и увидела в самой печи какой-то пакет. Она его достала, а в нем оказались сладкие сухофрукты, в том числе и изюм, примерно с килограмм. Была какая-то посуда, типа чугунок. Мы набрали колосков, выбрали из них зерно. Мама сварила кашу, так называемую кутью, и мы поели вместе с сухофруктами. Воду набирали в протекающем вблизи ручье. Легли спать на полу. Утром следующего дня к нам зашли трое красноармейцев – это были танкисты, шедшие из-под Бреста, по оккупированной немцами Белоруссии. Они рассказывали, что перед самым началом войны с их танков сняли моторы на капитальный ремонт, а новых не поставили. Они оказались безоружными. Они говорили, что они воронежские и идут к себе домой вслед за линией фронта. Мама сказала: «Но ведь Воронеж немцами ещё не занят». На, что один из танкистов ответил: «А мы не спешим, пока мы дойдем до Воронежа. Немцы его займут». Мама же ругала Верняковского за то, что он остался в оккупированном городе, а не ушел в Красную Армию как боевой командир. Она так же отругала и этих трех танкистов. При этом был Верняковский, она обругала их всех трусами.
В этот же день появилась тетя Женя со своей подругой, так же 16-летней девушкой. Она была с нами в той колонне, когда нас немцы гнали за Друдь. Но она сбежала домой, конвой ведь был достаточно слабенький. И сбежать, конечно, можно было, но на следующий день немцы снова поймали тетю Женю. И с очередной колонной других жителей выгнали ее с подругой за Друть. Тетя Женя сообразила, что мы далеко не ушли и с подругой вместе пошли искать нас, по-видимому, они спрашивали все же у жителей, не видали они такую группу, какой мы шли: Верняковский, мама и трое детей. Наша группа была достаточно приметная, и местные жители наверняка видели нас. Да, мы и обращались к ним.
Мы прожили в школе несколько дней. Ходили в ближайшие деревни, пытаясь купить или просто выпросить что-либо съедобное. Никто нам ничего не дал и не продал. Я не знаю почему, но местные крестьяне были злы на нас. 15 июля я, тетя Женя и ее подруга опять пошли в деревню что-нибудь раздобыть. По дороге из придорожного кювета нас окликнули красноармейцы, их было двое. Мы остановились, они спросили нас, есть ли здесь немцы. Мы сказали, что немцев здесь не видели. Они рассказали, что они разведчики, им приказано разведать обстановку по пути на Бобруйск. Их полк занял Рогачев 13 июля, немцев там нет, но им приказано наступать на Бобруйск. Вот они и разведывают, что у них впереди. Тетя Женя спросила: «А как вы пробирались, через фронт?». На, что один из них ответил: «Сплошного фронта нет, и мы прошли совершенно свободно». Тогда