народ очень цепкий. Так за свою историю евреи воевали с 32 народами, и все эти народы исчезли с лица земли, а евреи продолжают жить в своей прекрасной цветущей стране, и украшать жизнь в других странах, в том числе и в России».
К сожалению наша космополитичная дочь Анна тоже сталкивалась с антисемитизмом. Начать с того, что как-то в детстве, ей было лет 10—11, на катке Патриарших прудов она была с подружкой, русской девочкой. К ним подъехала какая-то девчонка и сказала аниной подружке: «Ты знаешь, она ведь еврейка?», а подружка ответила: «А я тоже еврейка!»
В возрасте 12 лет Аня была в пионерском лагере от Филатовской больницы. Она прислала нам письмо, что подружилась с девочкой, а та оказалась ярой антисемиткой. Это была дочь врача из Филатовской больницы и профессора (!) 2-го Медицинского института. И ещё, когда Аня училась во ВГИКе на экономическом факультете и работала в «Ленкоме», ей предложили работу на телевидении в Останкино, в литературно-драматической редакции, что очень подходило Ане по её профессии. Все сотрудники редакции очень хотели с ней работать. Но когда она пришла оформляться, девочки, работавшие там, пряча глаза, сказали, что им отказали в её приёме, так как там уже есть евреи.
Но, слава Богу, это уже был наш последний год в Москве. А теперь мы все в Израиле, у нас в семье прибавился муж Ани Эйяль и их чудесные дети – дочь Идан и сын Амит, мои обожаемые внуки. Мы все вполне полноправные израильтяне, патриоты своей страны. Я счастлива в Израиле.
А в России появился анекдот: «Скажите, вы берёте евреев на работу? – Да, берём! – А где вы их берёте?» А многие там ещё грезят о Сталине.
Я была советской Джульеттой
В детстве и юности я была очень хорошенькая – брюнетка, с большими зелеными глазами, правильными чертами лица, очаровательной улыбкой, с хорошей фигуркой и главное, я была начитанная, с потрясающей памятью и чувством юмора. Со мной было приятно и весело, и подруг у меня было много. А еще я была способная, целеустремленная, жаждущая учиться, и добрая, готовая помочь всем друзьям. Как написала впоследствии про меня одна из моих подруг: «С таким характером не страшно одиночество».
Но при всех этих прекрасных достоинствах я была ужасно закомплексована. Арест и смерть папы, арест всех дядей, тёти Минны и тети Сони, клеймо дочери «врага народа», война, встречи с антисемитизмом, постоянный страх за маму и тётю Иду. Всё это очень повлияло на мое душевное состояние.
У меня случались «панические атаки», приступы тоски, слёзы по любому поводу. Мама, несмотря на её кажущуюся весёлость, контактность, тоже была закомплексована. Ею владели страхи. Тёти очень много ей помогали, заботились о нас с сестрой, но это не избавляло маму от постоянных страхов. А ведь по натуре она была солнечной, её все обожали. К нам с Леной она была строга, не хвалила, мы её побаивались.
Моя внешность была оценена помощником режиссера Анненского, фильма «Княжна Мери», и меня очень просили