камердинер Якоб. Как всегда, тихонечко потрогал за плечо со своим: «Герр Кристхен, а герр Кристхен…» Собственно, этот Якоб был его другом детства еще тогда, когда «ничего этого», то есть, богатства и славы Ливенов, не было. С обретением богатства и славы матушка смилостивилась над латышом-сироткой и взяла его в услужение своим сыновьям, которые всегда относились к нему как к равному себе. Но нынче, когда хмель прошедшей веселой ночки весьма чувствительно давал о себе знать тошнотой и раскалывающейся головой, Кристофу захотелось проявить себя деспотом и надавать ему пощечин. Он сел в разворошенной постели, щурясь на пробивающийся сквозь щель между задернутыми шторами солнечный луч. Хорошо, сегодня никуда не надо было идти. Так, а что, собственно, вчера было? Фараон?… Ах, черт, если так, то сколько он проиграл?.. До квартиры дошел своими ногами или его Якоб увел? И не у кого спросить, кроме как у слуги. Почему так стыдно, кстати? Значит, точно сколько-то проиграл.
«Слушай», – проговорил Кристоф, глядя на лицо своего камердинера. – «Когда я вчера вернулся?»
«Да в четыре утра, барин…»
«А нынче сколько?»
«Уж полдень пробило»
«Mein Gott…»
Полдень. Если маменька вздумает допросить Якоба, то Кристофа ждет долгий выговор по поводу «беспорядочного образа жизни».
«Я вот к чему, герр Кристхен…», – осторожно начал Якоб.
«Принеси мне бумажник», – прервал он слугу. Тот только повиновался и покорно протянул ему исконное. Так. Деньги все на месте. Вроде бы. Если что и проиграно, то какая-то незначительная сумма, о которой даже и беспокоиться не стоит. И, если до полудня никто к нему не наведывался с требованием долга, то все хорошо. Хотя… Что это там Якоб вертит в руках? «Черт. Неужели я дал расписку?»
«Что это?» – он вырвал конверт из рук слуги. Надорвал, уже ожидая прочесть послание от счастливца, выигравшего у него дикие тысячи. Бегло пробежал глазами косоватые строки. Нет. Сухим, казенным тоном его извещали, что ждут в управлении штаба полка. «Час от часу не легче», – подумал юный барон. Эдакая срочность… Может быть все, что угодно. Возможно, новое назначение. «В гарнизон», – почти был уверен он. «Куда же еще». Или, что более вероятно в полк к брату. Маменька подсуетилась. Три года назад, когда он отправлялся на свое «боевое крещение», она всеми правдами и неправдами настояла на том, чтобы ее три сына были зачислены в один полк и чуть ли не в один батальон. «Держитесь всегда друг друга, – вы же братья», – торжественно говорила она перед их совместным отправлением в армию. Проблема была только в том, что его старший брат всячески пользовался тем, что теперь старший еще и по званию, а не только по возрасту, другой его брат совершенно не хотел возиться с «малышом Кристхеном», а самого Кристофа очень тяготило находиться еще и в семейном подчинении. Да и со стороны выглядело это комичным – приятели никогда не забывали поддеть по поводу «нянек», что злило как его, так