нет, не нужно.
Орлов предпочитал держать дверь открытой, или приоткрытой. Успехи в твёрдости и независимости его положения делали его уязвимым для возможных провокаций. Не то, чтобы он был чересчур мнительным, вовсе нет: он был осторожным.
Посетитель замешкался: рука его уже легла на дверную ручку. Он прикрыл дверь и тут же приоткрыл снова. Орлов взирал на его действия с полной невозмутимостью.
– Присаживайтесь, – сказал он посетителю, когда тот, сделав несколько шагов, растерянно остановился посреди кабинета. – Вы по какому вопросу ко мне?
За прошедший месяц Олег Андреевич немного похудел, черты его лица стали твёрже. В отличие от пухлолицых чиновников, своё благосостояние он предпочитал преумножать частным образом, а администрацией руководил прежде всего из честолюбивых соображений, которых у него было в достатке.
Мужчина присел у стола и, не отвечая, принялся что-то искать в своей папке. Руководитель администрации терпеливо ждал, – посетитель был в годах, что толку его торопить.
– Вот, это вам просили передать, – сказал он Орлову и протянул небольшой конверт.
«Не тот ли это случай, ради которых я держу дверь приоткрытой?», – усмехнулся про себя Орлов.
– Заявления у нас принимает секретарь, – произнёс чиновник. – Отдайте ей, она зарегистрирует. А вопрос-то ваш в чём?
– Да это не заявление, это личное, – пояснил посетитель не вполне уверенно. – от Софьи Фёдоровны.
Секретарша подняла голову, прислушалась.
– От Тимофеевой? – переспросил Олег Андреевич. Что-то тревожное, лихое на миг поднялось у него в груди. Посетитель не ответил и заторопился, положил конверт перед Орловым и поднялся со стула. – Ну что ж, спасибо, – поспешил произнести Орлов, бросил взгляд на дверной проём и добавил с нарочитой выразительностью: «Передавайте привет Софье Фёдоровне».
Посетитель столь же неуверенно кивнул и удалился. «Дёрнул же меня чёрт согласиться», – думал он, выходя из здания администрации. Впрочем, всё ведь прошло хорошо.
Посетитель глубоко вздохнул и, прикрывая папку локтем от моросящего дождя, направился к своему автомобилю.
Орлов повертел конверт в руках, надорвал. В дверном проёме возникла секретарь: «Простите, Олег Андреевич, он сказал, что ему нужно занести документы по договорённости с вами», – извиняющимся тоном пояснила она. «Ничего страшного, это мне фотографии передали от Тимофеевых, должно быть, с августовского концерта». Секретарь сдержанно кивнула, стараясь не выказать своего понимания, и вернулась на место.
В конверте была всего одна фотография: Катя на террасе своей бывшей дачи в Овсянове, с чарующей улыбкой и сияющими глазами. «С наилучшими пожеланиями», – прочёл он на оборотной стороне. Злая тоска охватила Орлова, обида, и не оставляла его до вечера. К вечеру, когда он добрался до своего дома в Гавриловском, злость прошла и осталась только тоска, и дождь, стучащий в окно, не давал ей уйти.
Под