протянуло Вороновой руку. Не в силах вымолвить ни слова, Воронова растерянно пожала узкую кисть. И тут в автомобиле, который Вадим, не испросив на то позволения, поставил не перед воротами, а загнал на заботливо ухоженный луговой газон, что-то зашевелилось, кто-то принялся настойчиво дёргать ручку изнутри. Вадим что-то буркнул, вернулся к машине, открыл дверь, и Агния увидела, как с заднего сиденья поочерёдно выбираются на свет её родители: сперва мама, а вслед за ней – в ту же дверь – её отец.
Глава 4
Нестеров выключил зажигание и с минуту разглядывал рыжеватый дом из бруса, скрывающийся за пушистыми соснами. Сосны стояли неподвижно – ветер разогнал облака, принёс тёплый воздух из далёких египетских пустынь, высушил лужи и затих, оставил в покое деревья, дым из печных труб, ворота и калитки.
Калитка отца Йозефа была не заперта – как и в прошлый раз. В окне, над низкими занавесками, возникло лицо священника и его рука – он приветливо махнул Валентину и исчез: отправился встречать своего гостя.
Перед крыльцом трепетало облачко – некие комароподобные существа вились у нагретой солнцем двери. Отец Йозеф впустил Валентина в дом, провёл в уже знакомую садовнику комнату-библиотеку, усадил в кресло.
– Яблочный штрудель с мороженым и взбитыми сливками, – объявил он и, склонившись на низеньким столиком, опустил на столик небольшой поднос. – Будете кофе? Для штруделя это лучше, чем чай.
Они ели штрудель и говорили о погоде, о саде, о наступившей осени. Тиролец был лукав и серьёзен, задумчиво поглядывал на Валентина, время от времени щурил свои тигриные глаза и улыбался – не услышанному, а каким-то своим мыслям.
– Превосходное угощение, – поблагодарил Нестеров. – Давно я не ел настоящего штруделя. Ваши кондитерские опыты как всегда удачны. А вот мои розыски, увы, нет.
– Стало быть, вы ничего не нашли, – сказал тиролец. – А отчего вы решили искать именно письма? Быть может, есть люди с верной памятью?
– Допустим, – в голосе Нестерова прозвучало почтительное сомнение, – но я не знаю, кого и где мне искать. Коллег моего деда, некогда юных? Родных художника Василькова? С письмами хотя бы ясно: если какие-то записи есть, они в доме.
– Так вы ищите несуществующие записи просто потому, что вам не хочется покидать деревни, – весело заметил отец Йозеф. Валентин улыбнулся.
– Мне всё же кажется, я найду их. Но насчёт людей с верной памятью я тоже подумаю.
– Ну что ж, в таком случае непременно найдёте. Только расслабьте руки. Взгляните: вы так сильно сжали руку в кулак, что, если и найдёте что-либо стоящее, вам этого не ухватить. – Священник засмеялся и похлопал Валентина по руке. Садовник взглянул на свою руку и поспешно разжал кисть.
– Не странно ли, что они уже месяц как не дают о себе знать? – спросил он у священника.
Отец Йозеф рассказал Валентину историю композитора.