в Полтаву, Белгород, Тулу и Москву для смотра войск и освещения частей, которые будут отправлены на Дальний Восток.
Драгомиров слегка приподнял лохматые брови.
– Правильно, Сергей Юльевич! – усмехнулся он. – Мы будем бить японцев образами наших святых, а они нас будут лупить снарядами да гранатами! Ты его святым образом, а он тебя гранатой! Ты его евангелием, а он тебя – пулей!.. Веселенькая война… Война кое-каков с макаками… Господи, прости мою душу грешную, – и генерал Драгомиров мельком перекрестился.
Вернувшись домой на Каменноостровский проспект, Витте отказался от ужина и уединился в своем кабинете. Хотелось побыть одному, подумать над всем, что он сегодня увидел и услышал.
Однако мысли его все время невольно возвращались к вопросу государя о том, почему он не в «Союзе русского народа». И эта шутка со значком…
«Неужели это и есть спасение монархии от крамолы?.. – мучительно размышлял он. – Боже мой!.. Неужели они не понимают, что роют себе могилу?..»
Он вдруг вспомнил, когда 6 и 7 апреля прошлого года в Кишиневе случился погром, следственная комиссия, направленная им в Кишинев, доложила, что погром был инсценирован министерством внутренних дел… Из доклада следовало, что 4 апреля к кишиневскому губернатору прибыл агент министерства внутренних дел, он же оказался и доверенным лицом «СРН», и вручил губернатору директиву о проведении монархической манифестации, инструкцию, как ее проводить, и деньги, которые следовало сразу передать в местное отделение «СРН».
Через два дня по центральным улицам Кишинева прошла беспорядочная толпа. Она несла хоругви, иконы и портреты царя.
В людных местах толпа останавливалась, и ораторы произносили подстрекательные речи. Тут же разбрасывались на головы прохожих листовки с провокационными призывами. Затем в центре Кишинева прошел молебен в защиту монархии. По его окончании, депутация была направлена на телеграф и дала от имени манифестантов на имя его величества телеграмму с выражением преданности и любви.
В этот же день из Петербурга пришла ответная телеграмма с благодарностью.
Следователи выяснили, что ответная телеграмма была сигналом к действию.
7 апреля с утра еще большая толпа черносотенцев, вооружившись кольями, ломами и ножами, а кое-кто и ружьями, двинулась в еврейские кварталы, громя и поджигая все на своем пути. Затем толпа направились на окраину города, застроенные рабочими лачугами, и там завершила свой погром.
8
Первая половина мая в северной столице выдалась сырой и холодной. Ночью с Финского залива наползали густые липкие туманы, с рассветом туманы таяли, оставляя после себя сырые стены домов и скользкие мостовые.
На голых ветвях деревьев мостилось только воронье, крикливое и вороватое.
Перелетных птиц еще не было.
…Витте в этот день, как всегда, приехал на службу к девяти часам. Не успев