речь идёт о сумасшествии того, кого они хотят обсчитать. Но сегодня я готов в честь нашего знакомства быть именно тем сумасшедшим, которого вы хотите обсчитать.
– Фи, – сказала Дати, – да что с вас взять? Разве что какую-нибудь жуткую историйку для бульварной прессы… Но тут и без меня «расчётливых» хватает…
Рой как-то смешался. А потом гарцанул:
– Пресса она вся – расчётливая и бульварная. Но с этой паршивой овцы имею всегда хотя бы один, но клок – я. А вам я любую «историйку» и затак расскажу. Если интересно.
Доктор незаметно подкладывал Дати апельсиновые дольки из своей розетки.
– Я вас обидела? – Дати обратила внимание на мимолётное замешательство скапатора. – Извините. Я не то имела в виду… Я восхищаюсь вашей работой, но вы мне лучше её покажите… Я помогаю доктору поставить на ноги нужного вам человека. Пока у нас не очень получается. Нам нужно с ним вдвоём увидеть вашу подследственную, чтобы получилось. А доктор боится вас об этом попросить…
– Лучезарная моя, – легко вздохнул скапатор, – а я восхищаюсь вами… А доктору – выговор. Меня бояться – ко мне не ходить…
Дати и вправду одарила Роя чарующе-восхищённым взглядом.
А Рой подумал: «Почему бы её не пригласить на ужин – сразу после допроса? Чего тянуть?..».
Кончилось тем, что Рой, поддавшись обаянию Дати, с лёгкостью разрешил ей присутствовать на допросе Лоэн в качестве помощницы доктора и «наблюдателя». Но предупредил, что без его ведома – никому ни слова. И что они подпишут соответствующее обязательство.
И доктор, и Дати обрадовались, как дети. Она тут же «отшпилила» свой бант, чтобы выглядеть строже и засунула его в карман пиджака Эйнбоу. У них было такое ощущение, что они приглашены на какое-то очень интересное «выступление», и им не просто дали на него билеты, а ещё и лучшие места в придачу.
Глава 12
«Мумия»
…Это было во сне ли туманно-прохладном
Я стою босиком на листве неподвижно
Косяком по холодному небу неслышно
В южную небыль натужно-парадно
Аистов стая летит. Это было во сне ли?..
Эти строчки он видел в своей школьной тетради в крупную клетку написанными мелким, неразборчивым почерком – тетради, где у него были стихи, посвящённые Айне, и которую он хранил, как украденный алмаз – в таком тайнике, что её не могли бы найти ни дед, ни бабушка, ни в этом, ни в будущем времени…
Он пытался дальше увидеть, но строчки исчезали, разлетались… Но потом в голове звучало:
Это было осенью детства. Метели
Ещё по оврагам не плесневели
И неопавшие листья хотели
Куда-нибудь деться. Строго белели
Голые колья берёз. И онемели
До первых проталин и оттепелей
Базары сорочьи, коровьи бордели
И деревеньки вдруг овдовели
И лица старух похолодели…
Джеральд