взвод разместился на пятой машине. Взводному уступили краешек скамейки у борта.
– Поехали! – зычно крикнули на первой машине, и кузов дёрнулся.
– Дрова что ли везёт…Водила, его душу…мать…
– Эй, полегче, постучи там ему по кумполу…
Машина, ещё раз дернувшись, остановилась.
– Ну, чего стучите? – недовольно выглянул из кабины безусый солдат-срочник.
– Полегче, сынок, полегче, – сказал ему седой мужчина. – Людей всё же везёшь.
Солдат поморщился. Ничего не ответив, захлопнул дверцу, но поехал медленнее, притормаживая на выбоинах.
Выехали за посёлок.
Проскочили километров двадцать по асфальтированной дороге, потом голова колонны круто свернула в сторону, спряталась в густом облаке пыли.
Теперь трясло нещадно. Взводный – молодой лейтенантик, получивший звание после военной кафедры в институте и не служивший в армии, сидел рядом с седым мужчиной, и когда на ухабах их бросало друг на друга, извинялся. Новоиспечённые солдаты матерились и торопливо курили, вдыхая вместе с дымом колючую пыль. У взводного першило в горле, но он стеснялся кашлять и жалел, что не курит и не умеет забористо выражать свои эмоции.
Наконец машина остановилась.
Солдаты, не ожидая команды, попрыгали вниз, отошли подальше в степь и завалились на хрустящую от пыли и жары траву.
Командир третьего взвода побежал к головной машине, где комбат уже что-то приказывал, отсылая офицеров энергичными движениями руки.
– Первый взвод первой роты, стройся! – закричали впереди.
– Второй взвод…
– Товарищ майор, а нам что делать?
Комбат оглядел взводного с головы до сапог, задержавшись на пилотке, погонах и ремне, взгляд его был холоден.
– Завтра в четырнадцать ноль-ноль ко мне с уставом, – сказал он. – Заправьтесь, и обратитесь, как положено.
Лицо взводного покраснело, он опустил глаза, поправил гимнастерку под ремнём, подобрался и неловко вскинул руку:
– Товарищ майор, командир третьего взвода второй роты лейтенант Кирилов. Какие будут приказания?
Комбат поморщился.
– Идите к взводу и ждите.
– Есть.
Кирилов резко повернулся и трусцой побежал к своей машине, чувствуя спиной презрительный взгляд.
…К вечеру расставили палатки. Их ровная линия прострочила брезентовыми куполами низину между двумя сопками. Задымила полевая кухня.
Со списком в руках Кирилов обошёл палатки третьего взвода, знакомясь с личным составом. Это были люди различных профессий в возрасте от двадцати до пятидесяти лет, для которых на полтора месяца он становился командиром и которые, независимо от возраста, характеров и гражданских должностей, на этот же месяц становились его подчинёнными.
– Товарищ лейтенант, ещё бы матрасик, – попросил папаша, который, как уже знал Кирилов, был механизатором Владимиром Степановичем Щетининым. – У меня радикулит, а от земли всё-таки тянет.
– Я узнаю, – пообещал взводный.
– Нам бы ещё водочки, – сказал Стеклов, тот самый, которого комбат приказал переобмундировать. –