рекламировавшие всё, такое бессвязное и одновременно столь емко сваленное в кучу, что вот-вот поверишь в многоэтажность этого самого собой построившегося домика-системы: счастливые морды, обутые в обтягивающие модные кофточки, еще моднее моих зауженных джинс; развлекающие себя покупками в продуктовом тела, которые на следующем стенде, правда, уже за трассой, ныряют в обитель запахов-вкусней-самой-еды; до сих пор непонятные мне цифры кредитов, ипотек, и не менее непонятная радость ноликов улыбок близ этих цифр; и, наконец, политические партии, в общем-то, пока только двух рекламы мелькнули, правящей и ЛДПР; вполне возможно, что все эти рекламы столь недолговечны, что их уже, следующей ли реконструкцией, или ввиду неэффективности, потому как мало кто, даже скучая в пробке, начнет всерьез засматриваться в их содержание – снимут, сместят.
Ничего из этого по отдельности вопроса моего не формулировало, но рассмотренное в общем и сваленное, опять-таки, в одну кучу, и уже внутри моей и без того давно не прибранной головы – наконец, породило необходимый заряд энергии, дабы, прокатившись по горлу, он, чуть-чуть постояв-настоявшись в печи рта, смог дымом чего-то подгоревшего, но ароматного – на ностальгию, на общение – вырваться:
– Вот сколько ж в мире рекламы, а! И непрерывно конкурируют, можно сказать, воюют меж собой, да реально – порой, в убийства выливается противостояние их – и магазинов, и банков, и всей этой – всячины… т скомкал концовку; оставалось только выйти на прямоту, – Война! Сплошь война! Нам любят говорить, что в мирное время живем – а ведь война, война! – все пытался сомкнуть губы или, хотя бы, откусить язык, чтобы неуверенные попытки выровнять скомканное – прекратились: они, в одном только уже тоне моей речи, были столь нелепы и отдавали граненой глупостью, я, всё-таки, смог умолкнуть, способность говорить засунул, как надеялся, на ближайшие часы – куда-то в дебри себя самого.
Ильяс усмехнулся, хотя уголки этой усмешки коснулось… презрение? Страх? Я попал в самую точку!?
– «Война» – ну в чем-то ты… прав, наверное, даже, – и он запинаться начал об запятые! а значит… – Но – знаешь, я сам настоящей войны не видел, я видел, как бы сказать-то, «причину и следствие» – хотя, нет… У меня, вообще, брат воевал, в первой Чеченской – но как-то ему рассказы и то лучше удаются…
Или мешал ему факт вождения: пробка снова двинулась, но вот, буквально через минуту остановилась, он вдохнул-выдохнул, не тяжело, но от – чего? От нежелания ли загадить таким разговором этот день, полный сплошной небесной синевы, за исключением двух цепких туч, что как раз заслонили солнце, спасая нас от надвигавшейся жары – а ветер-то стихал, стихал…
– Дело так было. Мое село находится километрах в двадцати пяти от Грозного, войной почти не тронуло, чудом— может, оттого что и на картах не всех наличествует, дай-ка гляну… – и он полистал только-только замеченный мною смартфон, поставленный в качестве навигатора,