страшилище огромное, аж свет тушей своей заслонило. Стою манекеном, язык во рту тёркой, глаза стеклом и не мигают. А Тютька-то мой как завизжит пронзительно;
– И-и-и-и-и! – и наутёк через заросли.
– Ы-ы-ы-ы-ы! – заревело мокеле-мбембе и бросилось бежать, только в другую сторону. И затряслось всё от топота мокеле-мбембевого так, что я, не удержавшись на ногах, повалился наземь и ударился головой о баобаб.
Не могу сказать точно, сколько лежал я без сознаний, но помню, как проснулся от того, что кто-то мне в физиономию дышит зловонно. Открыл глаза, смотрю – а это Тютька мой перепуганный мордой тычет, проверяет; не помер ли, часом? Потрепал я по хребту чупакабраса своего непутёвого и сказал;
– Эх, ты… Тютька… Дурило несмышлённое…
Через неделю прочитал в газетах о том, что криптозоологи после многолетних поисков наконец-то обнаружили труп доисторического ящера. Теперь перед учеными встал другой вопрос – как ящер обходился без кровеносной системы, как осуществлялся обмен кислорода и дыхание клеток? А ежели кровеносная система имела место, то куда подевались жидкие ткани организма? Сию статью прочитал я Тютьке вслух, а потом пристально посмотрел на бесстыдника.
Тютька почесал лапой за ухом, выпятил нижнюю губу и вальяжно проследовал во двор.
БАТИСТ РОГ. ФУ-ФУ! ДЕНЬ СОРОК ВТОРОЙ
Один мой знакомый друг был до крайности гадливым и брезгливым господином. Ничто ему не нравилось, ничто не восхищало и не доставляло радости, ничто не могло вызвать в моем знакомом никаких эмоций, кроме:
– Фу! – или – Фю-ю!!
Откроет книжку или газетку:
– Фу!
Включит радио:
– Фу!
Любое событие, любое произведение искусства, любая мысль человечья для него – фу! Надо бы уточнить, что причины своих отвращений не объяснял. Да и сам вряд ли знал, в чём они заключаются, просто «Ф-ю-ю!». Фю – это факт и аргумент. Фю – это утверждение, не требующее доказательств. Фю – это дао. Фю – это эго.
Однажды августовским вечерком вышел чрезмерно привередливый господин из подъезда, глянул направо – фу! Глянул налево – фу! Глянул прямо и поперхнулся. Поперхнулся, задохнулся и покинул телесный болван, а мясорубка сансары своими винтовыми ножами с треском провернула его душу, разрывая эмоциональные связки, и выплюнула обратно в мир, но уже в несколько ином обличье. Родился господин посреди унылой тундры на севере Канады, в теле маленького ягнотелёнка, который во младенческом возрасте был изъят из привычной среды обитания, отправлен в Россию и посажен в клетку.
– Фу! – возмущались охотники, морщась от запаха его феромонов.
– Фю-фю! – жаловались канадские пограничники и прикрывали носовыми платочками лица.
– Фу! Фу! Фу! – ворчали старатели с реки Юкон, когда мимо провозили фургон с ягнотелёнком. – Итс вери дирти энимал!
– Пфуй! – вполголоса произнес некий господин в цилиндре, чем