паренёк
– Как это старушками? У вас же собаки есть! Почему бы их не съесть?
– Глупый белый человек не понимайт! Собака ловить выдра, старушка выдра не поймайт. Старушка польза не дайт. Старушку надо жрат. Га-га-га! – мальчик потёр трясущийся живот.
– О, ужас! – вскричал студентик – Как это возможно! Они завтракают, обедают и ужинают пенсионерами! И собаки для них дороже жизней человеческих. Это аморально и неэтично! Это чудовищно! Дикари!
– Отчего же? – возразил я – Благодаря отсутствию нравственных устоев те, кого вы кличете дикарями, прожили тут не одну тысячу лет, и ещё столько же проживут, в то время как вы, уважаемый, померли бы от истощения уже через месяц!
Только студентик собрался обозвать меня троглодитом, как в его раскрытый от изумлений рот влетела доселе неведомая Lepidoptera, что позволило мне счесть его мычание за согласие с моими постулатами. Через два года после этого случая студентик вернулся в Англосаксонию, чтобы опрокинуть мир.
Впрочем, вряд ли мир опрокинется для жизнерадостного туземного мальчика с архипелага Tierrа del Fuego.
АРТУР КУМЫС. ХАНДРА. ДЕНЬ ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВЫЙ
Приключилась со мной хандра. Выключил я ЭВМ и лёг в койку.
И мне приснился сон:
будто держу в руках пузырек с таблетками и надписью красным по белому на этикетке; «Хранить в сухом, темном и недоступным для детей месте» и брожу по дому в поисках этих самых мест. Не нахожу ни одного! Либо сухо, либо темно, либо сухо и темно, но доступно ребёнку, то бишь мне. Подумал-подумал, да и спрятал таблетки у себя в желудке. Вдруг подступила жуткая дурнота. И упал я в обмороках на пол.
И мне приснился сон;
будто я – автобус, ползу по улицам, торможу на остановках, во мне пневматически открываются двери, входят люди разные, матерятся, тележками елозят, грязью моросят, царапают, бутылки бросают и дерут дерматин. Вдруг из-за поворота вываливается самосвал и давай мять мне бока! Фары мои потускнели, мотор затих. И съехал я обморочно в кювет.
И мне приснился сон;
будто я – холодное газопылевое облако, парящее во вселенской пустоте и рождающее звезды и планеты, метеоры и кометы, астероиды и космическую пыль. Я есть всё. Или был всем, пока на одной из планет не появился ученый муж, который рассмотрел меня в радиотелескоп, подставил мои сакральные и метафизические значения в хитрые формулы и уравнения, отклассифицировал и отструктурировал. И объявил себя хозяином вселенной…
И я проснулся. Проснулся на автобусном заводе, где промасленный механик-трансплантант прикручивал к моим сосудам-шлангам и скелету-кузову новое сердце-двигатель, протирал блестящие фары-глаза, завинчивал гайки и укреплял спайки. Завершив операцию, механик достал из тумбочки бутыль с шампанским… Да как врежет этой бутылью мне между фар на счастье!
И я проснулся. Проснулся от страшных колик и спазмов, отыскал аптечку в надежде лекарствами нейтрализовать действие