ее ждал автомат, выдающий талоны на очередь, ей достался двузначный номер с буквой «И». Очередь продвигалась быстро, ей не пришлось ждать больше пятнадцати минут. В нужном ей справочном окне женщина с кожей цвета топленого масла, в очках на цепочке что-то быстро набирала на компьютере.
– Извините. – Риса подошла ближе. – Мне нужно получить информацию об одном человеке. Как это можно сделать?
Женщина не отрывала взгляд от монитора, а пальцы ее летали по клавиатуре быстрее ветра.
– Простите, – позвала Риса, – вы не могли бы мне помочь?
Никакой реакции.
– Я прошу прощения…
Риса замолчала. Тишина затянулась на несколько минут, и все это время служащая не отрывала пальцы от клавиатуры. Наконец она, не глядя на Рису, заговорила:
– Слушаю вас, – растягивая слова, произнесла она.
– Мне нужно получить информацию об одном человеке…
– Таких справок не даем! – отрезала женщина и вернулась к своей работе.
– Но… мне нужно только узнать… – Риса оторопела.
– Девушка, я же четко сказала: таких справок мы не даем! – нахмурилась женщина; тон ее стал еще недовольнее.
– Но поймите! Я ищу мою маму! – Риса всплеснула руками. – Только скажите…
– Здесь вам государственное учреждение, а не бюро находок! – рявкнула женщина, гневно опуская обе руки на клавиатуру. – Потеряли человека – обратитесь в сыскное агентство!
Риса замерла на пару секунд, и если бы удачливый фотограф в этот момент сделал пару снимков в спорт-режиме, он бы увидел, как расцветает гнев на ее лице.
– Позовите управляющего информационным отделом, – спокойным и уверенным голосом произнесла она.
Женщина подняла на нее глаза и внимательно рассмотрела из-под очков.
– Кого? – переспросила она.
– Начальника отдела, вот кого, – хмурясь, повторила Риса. – Или его зама, по крайней мере.
Служащая сняла очки, достала из ящика стола маленькую баночку спрея с чистящим средством, нанесла его на стекла очков и мягкой салфеткой принялась их полировать. Все это она делала с каменным спокойствием.
– Девушка, я могу позвать вам и начальника, и зама, даже самого мэра позвать могу. Только поверьте мне, вам это ничего не даст.
– Почему это? – сердито спросила Риса.
– Существует такая вещь, согласно которой я не имею права разглашать личную информацию кого бы то ни было, – женщина продолжала чистить очки, не сводя с нее твердого взгляда. – Это касается не только государственных служащих. Вам никакой врач не сообщит данные своих пациентов, ни один учитель не даст характеристику учеников, а детям-сиротам не разрешено разглашать информацию о родителях. Эта вещь называется «Закон о конфиденциальности».
Риса поджала губы и отвернулась. Ей уже не в первый раз приходилось сталкиваться с этой вещью: куда бы она ни приходила