не ответил. Он собирал бумаги с пола, а ветер с удвоенным рвением ему мешал. Впрочем, Татеук Лассан, сын замкового библиотекаря и закадычный приятель молодого рона, в собеседнике не особо нуждался. Он говорил исключительно для того, чтобы слушать свой голос. Первым делом гость почесал за ухом Гхоро, вторым – закрыл поплотнее ставни, неодобрительно покачав головой, потом взгромоздился с ногами на стоявший у окна окованный медью огромный сундук.
– Сочинительствовал? – хмуро поинтересовался он. – Делил с бумагой сокровенное, надуманное долгими бессонными ночами? Это похвально. Когда-нибудь потомки откопают твой труд, отряхнут от пыли веков и оценят по достоинству. Это непременно, я тебе обещаю. Только вот давно хочу спросить: и как твои умные мысли не смерзаются по такой холодрыге?
Ярренвейн пожал плечами.
– Не смерзаются. Я же как никак великий, пусть и после Чёрной Каньи, – сказал он. – Рад тебя видеть.
Он и вправду был рад. С Лассаном Ярмэйн мог себе позволить забыть о том, что он – рон, надежда и будущее Ястринэнн; мог дурачиться, пропасть на целую неделю в лесу, отправившись на поиски древнего клада из какой-нибудь полузабытой истории, а то и вовсе уйти «в загулянье» вместе с компанией «лесных братьев», которых в Империи почему-то считали разбойниками и назначили за голову каждого вполне весомую награду…
– Я вот тут подумал, – изрёк приятель, – ты письмо-то дописал? Которое Императору? Это хорошо… Нам нужно скорее куда-нибудь смыться в самое ближайшее время.
Ярренвейн вопросительно поднял бровь.
– Канн Эстэвэн требует нас в Яшмет. То есть требует он, конечно, тебя, но смываться с глаз долой ты всё равно будешь вместе со мной, так что я позволил себе сказать, что нас.
Ярмэйн покачал головой.
– Канн Эстэвэн – мой друг. Он много сделал для Ястринэнн, так что мы – именно мы все, а не только я один – у него в долгу. Придётся отправляться… Откуда такие сведения?
Лассан молча протянул запечатанный свиток. Ярренвейн подозрительно изучил его и, никаких следов вскрытия не обнаружив, пристально взглянул на приятеля. Тот невинно (слишком уж невинно) улыбался.
–Смотрел уже, да? – проворчал рон Эанэ. – И как ты это делаешь только?
Взломав печать, он быстро пробежал глазами написанное – ровные, каллиграфически правильные строки, свидетельствующие о том, что послание это – не дружеское, а официальное, от одного правителя к другому. У самого канна почерк был куда скромнее, а, значит, писал каннский книжник, под диктовку. Эстэвэн Эммет а-Нэриаэаренна приглашал рона Ярренвейна Йостриннэй-йа-Эанэ-Тэрнэй на Северный Совет. Кроме них ждали ещё рона Книценска и йэлнэ-эр-касса Йэлнээ-йээриссэ, младшего брата Спарсианского Владыки.
Ярмэйн присвистнул.
– Нет, брат, смываться нельзя, тут дела серьёзные.
– Не нравится мне всё это, – тихо сказал Лассан. – Спарсы опять мутят воду, пытаясь поймать в ней неведому