проживать несколько жизней. На службе они – одни, дома – другие, в отпуске – третьи, а похабных заведениях такое вытворяют – мама, не горюй. У них так много лиц, что можно запросто потерять голову. Не человек, а прям гарем какой-то. Помнишь… «спунсора-кысу»? – я хмыкнул.
Ашот поджал губы: мол, негоже вспоминать.
Мы познакомились с ним в клубе. Собственно, знакомством это назвать трудно, поскольку имени тот тип нам не оставил, называя себя «спонсором». Ашот переиначил его в «спунсора», а я – за усишки – в «кысу». Эту постную физиономию было бы не жалко забыть, только Ашот потом увидел ее во главе какой-то важной процессии.
– А комод при чем? – вывел меня из задумчивости Ашот.
– При том, что в комоде все разложено по ящичкам. Нужные вещи в верхних ящиках, предметы второй необходимости – внизу. Носки – отдельно, презервативы – сами по себе. А если они вдруг перемешаются, то значит, у комода сломались внутренности: дно у ящика вывалилось или стенка оторвалась…
– Понятно. А какой второй тип?
– «Матрешка». Это творческие работники, профессиональные возмутители нравственности, алкоголики – да кто угодно, всех не перечислить. Под фальшивыми оболочками они прячут неделимое ядро. Вот я, например, «матрешка», и в любовники мне тоже нужна «матрешка».
– А я кто?
Ответ на этот вопрос у меня был готов, но, не зная понравится ли он Ашоту, постарался ответить обтекаемо.
– Ты третья категория. Неклассифицируемая. К ней я отношу всех людей, с которыми дружу, а не сплю.
Ашот выдернул соломинку из стакана, бросил ее на барную стойку и, резко запрокинув голову, одним глотком опустошил стакан.
– Как ты ты пьешь эту дрянь? – поморщился я.
– Пью, а тебе что?
Обычно блестящий, ловкий, самодовольный, Ашот как-то вмиг потускнел и скособочился, что было ему совершенно не свойственно, но на мой взгляд очень шло. Таким он нравился мне больше.
Живым. Без правил.
2 января. Гуляш. Сделано с любовью
Гуляш. Я начал варить его загодя – еще до полудня, сразу после того, как выпил кофе и поговорил с Ларой.
– Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – напомнила Лара.
– Ага, а женщина любит ушами, – возразил я другой банальностью, намекая на особость наших с Левой отношений, ценность прописных истин в которых неясна и потому не имеет значения.
– И все-таки, не бери готового, – посоветовала Лара, – Свари чего-нибудь. Мой Жужелица обожает гуляш.
«Жужелица» – это фамилия лариного мужа. Правда, гуляш, который за обе щеки трескает ее Александр, приготовлен кухаркой. Чтобы не портить себе желудок, Жужелица нанял специальную женщину. Сам он объясняет это заботой о лариной красоте, в которой убежден так же, как и в том, что Земля вращается вокруг Солнца. Он вертится вокруг Лары и сдувает с нее пылинки. Он даже детей иметь не хочет – боится, что Лара умрет на родильном столе.
Я