он взял посеребренный портсигар, и зажигалку, с журнального столика рядом с телевизором. Он не привык курить после такого, но ради определенных вещей следовало поступиться принципами.
Аккуратно раскрыв коробочку, он вынул оттуда тонкую сигариллу, и так же аккуратно прикурил. Прислушался к своим ощущениям, и спокойно выдохнул дым.
Облокотившись двумя локтями на парапет, он смотрел, куда – то вдаль, словно пытаясь разглядеть, что-то такое, о чем знал только он.
Он смотрел на мозаики мощеных улиц, и, серый камень домов, которые, сейчас стояли, недвижимо, словно обличенные в непонятном проступке, хотя, прошлым вечером, нельзя было отвести взора от яркого, красочного карнавала уличных огней и неоновых вывесок…,
– … что ты сказал, – тихо проговорила Мэри, укутываясь его простыней словно призрак.
Майкл слегка напрягся, как только его плеч коснулись ее прохладные пальцы, но через мгновение успокоился:
– Ты о чем?
Резко повернув голову, непонимающе спросил он.
– Ты говорил, что – то, о светлячках,
Ее голубые глаза, были полны странного, но одновременно детского любопытства.
Майкл улыбнулся в ответ.
Да действительно аналогия со светлячками пришла на ум сама собой, вот только он не думал, что, она сможет зацепиться за фразу сказанную просто так, как бы самому себе:
– Извини мне надо позвонить.
Вывернувшись из ее объятий, он поспешил к телефону в гостиной.
Набрав номер, обернулся к Мэри, и, приложив палец к губам, стал вслушиваться в мерные гудки на другом конце провода.
– Да, это я…, да, все так, как договорились…, парк Вулденберг. Да хорошо…,
Последние слова Майкл проговорил, словно уточняя, что то, опять же про себя.
Положив трубку, Майкл подошел к Мэри, при обнял за талию через простыню, положив голову на ее хрупкое плечо:
– Ты знаешь, чем известен Святой Луи?
– Какой именно, о чем ты?
– Был такой. Жак Ле Гофф Людовик IX Святой, – словно чеканя, произнес Майкл, потом продолжил чуть медленнее:
– Так вот. Он получил этот титул, святого за то, что, в тысяча двести сороковом году организовал спор христиан и иудеев по поводу Талмуда, по итогам которого Талмуд был осуждён. А в тысяча двести сорок втором году в Париже были сожжены двадцать два воза с этими книгами.*27
– Откуда ты все это знаешь? – Мэри выжидающе смотрела на Майкла, словно пытаясь отыскать в его глазах ответ. Секунду спустя она его нашла:
– У тебя встреча с кем-то, на этой улице?
Вместо ответа, Майкл, успевший за этот короткий диалог одеться, накинул легкую ветровку, и кивнул в сторону журнального столика:
– Принеси мой портсигар с зажигалкой, пожалуйста,
– Ты ведешь себя как типичный турист, – усмехнулась Мэри. Хотя в чем-то, она была права. Он мог бы спокойно пересечь комнату и взять все, что ему вздумается.
Ну, или почти все. Мэри в сердцах