вышла мне боком и теперь грозит не только болью, но и тем, что в сто раз хуже, – лишним вниманием.
Не то чтобы наш вид был совсем лишён эмоций, как уже было сказано. Мы злились, спорили, жалели и грустили, но без крайностей, к примеру, таких, как мои выходки…
Стоя перед запертой дверью, я не решался постучать. Встречаться с обитателем этого места мне не хотелось. Фельдшер у нас был уже немолодой, но вполне бодрый. Да и попробуй заставить хитрых Кошачьих Фелидеа уйти с работ – сам в дураках останешься! Тем более они все такие надменные, как на подбор, и ловкие. Я не особо любил их, тем более что представители были одними из наших соседей. Семейство кошачьих, так же, как и все, было не из очень живучих. Я точно знал, что в ближайших заповедниках у них кроме рысей никого не встречалось, хотя, говорят, южнее ещё попадались тигры…
Благодаря врождённой изворотливости, они работали чуть ли не в каждой профессии. Завидная участь. Феликс Фелидеа был нашим фельдшером всю мою жизнь, а его супруга Дафна была вторым преподавателем в школе и сейчас обучала группу Клода и Мими. Она наверняка вечером выскажет неудовольствие моим поведением. А в совокупности с рассказом партнера… Домой теперь не очень-то хотелось.
Я наконец поднялся на порог и постучал. Ответом мне была тишина. У меня мелькнула надежда, что это знак и мне не нужна медицинская помощь, но чернеющая нога свидетельствовала об обратном, и я стал стучать активнее. Спустя несколько минут дверь отворилась, и на пороге показался рыжеватый старший. Небольшого роста, метра с полтора, весь такой гибкий и прилизанный с одинаково длинными руками и ногами. Вот кому точно было бы удобно передвигаться на четвереньках! Феликс имел короткий шерстяной покров рыжеватого цвета с небольшими темными полосками и кисточки на ушах, развернутых прямо на меня и располагавшихся чуть выше, чем было принято у Медвежьих. Даже при этом довольно интересном виде он умудрялся смотреть на меня, как будто я последнее животное в мире и снова отнимаю его драгоценное время. Хотя уж его-то работы были крайне необременительными! Впрочем, как всегда.
– Домеон. Не могу сказать, что удивлён. Что на этот раз? Какая часть дома или школы вызвала твоё неудовольствие?
Опять, снова и как всегда. В заповеднике давно всем было известно про мою неуместную раздражительность и привычку выражать ее громлением стен и мебели. Матери уже не раз высказывали на этот счёт… Но разве моя вина в том, что многие этим пользуются и делают из мухи слона!
Я молча выставил вперёд синюю ногу. Он хмыкнул, удовлетворившись своим правильным предсказанием, и указал жестом в сторону приемной. Не то чтобы я действительно часто здесь бывал, но пару раз приходилось обращаться, путь был уже известен. Особенно после того, как после смерти отца я разбил руку и не пошел к фельдшеру – мне ее ломали заново. Я прекрасно усвоил тот урок, ведь обезболивающих как таковых у нас не было, по крайней мере, не для