до легкой спортивной винтовки, потом – до снайперской винтовки триста третьего калибра и так дальше. Однажды даже попал в «десятку» с девятисот ярдов. А мишень, на тот случай, если вы не знаете, на расстоянии девятисот ярдов ничуть не больше почтовой марки.
– Фантастическая карьера, – съязвила она.
– Огнестрельное оружие никогда ничего не решает, – гнул свое я. – Это лишь короткий антракт перед вторым действием, которое, как правило, ничем хорошим не кончается.
Она слабо улыбнулась и переложила пистолет в левую руку. А правой ухватилась за отворот блузки и быстрым, решительным движением разорвала ее до пояса.
– А теперь, – сказала она, – я переворачиваю пистолет, вот так… – и она переложила его обратно в правую руку, но взяла не за рукоятку, а за ствол, – и бью себя ручкой по лицу. Получается превосходный кровоподтек.
– А потом, – подхватил я, – вы перевернете пистолет дулом вперед, снимете его с предохранителя и спустите курок в ту самую секунду, когда я, прочитав всю газету от корки до корки, дойду наконец до спортивных новостей.
– Вы и до середины комнаты не дойдете.
Я сел, положил ногу на ногу, взял со стола зеленую стеклянную пепельницу, установил ее на колене и вставил сигарету, которую курил, между указательным и средним пальцем правой руки.
– С какой стати мне ходить по комнате? – лениво сказал я. – И не подумаю. Буду сидеть как сижу. Совершенно спокойно и хладнокровно.
– И бездыханно. Я неплохо стреляю, да и расстояние между нами поменьше девятисот ярдов будет.
– Пристрелив меня, вы попытаетесь убедить полицию, что я хотел вами овладеть и вы были вынуждены защищаться, правильно я говорю?
Она швырнула пистолет в чемодан и рассмеялась. Судя по всему, от души.
– Простите, – сказала она. – Я просто представила себе, как вы сидите нога на ногу с дыркой в голове, а я пытаюсь объяснить, что застрелила вас, защищая свою честь. Зрелище не для слабонервных.
Она села и, упершись локтем в колено, подалась вперед и подложила руку под подбородок. Лицо напряженное, взгляд отрешенный. Лицо из-за густых прядей спадающих на лоб темно-рыжих волос кажется меньше, чем на самом деле.
– Что вам от меня надо, мистер Марлоу? Или спрошу иначе: что мне надо сделать, чтобы вам от меня ничего не было надо?
– Кто такая Элеонор Кинг? Что она делала в Вашингтоне? Почему по дороге сюда сменила имя и спорола инициалы с чемодана? На эти вопросы я хотел бы получить ответы. Впрочем, хотеть, как говорится, не вредно.
– Отчего же, отвечу. Носильщик спорол инициалы с чемодана, так как я сказала ему, что брак у меня был неудачный, я развелась и получила право вернуть себе девичье имя – Элизабет, или Бетти Мейфилд. Эта информация достоверная, не находите?
– Допустим. И все равно непонятно, откуда взялся Митчелл.
Она с облегчением откинулась на спинку стула, однако тревога в глазах оставалась.
– Я познакомилась с ним в поезде.
Я кивнул.
– Тем не менее сюда он приехал на собственной