врезался в дубовую дверь. Это открытие так пошатнуло его внутренний мир, что Фредди встал, волоча за собой официанта, потом швырнул его в аквариум, а сам направился к бару – выпить с устатку. Каково же было его изумление, когда он обнаружил у стойки Гора и Гэхена!
– Салют, мессир! – вскричала неугомонная парочка, и Дэвид замахал пластинкой.
У Фредди при виде его собственности всплеснулось, о чем он и объявил немедля.
– Неужели? – подмигнул Гор.
– В самом деле! – отозвался Гэхен.
Они вновь схватили бормочущего что-то про качели-карусели Фредди под микитки и поволокли куда-то. Притащив его к закрытому в честь позднего времени «Шинку», они раскачали дорогое тело и, все с тем же гнусным криком: «Йэпс!», швырнули его в окно. Тут же завыла сигнализация (в лице барана, спавшего обычно под стойкой), и на шум выскочил Фил в засаленном ночном колпаке.
– Удалить! – вопил он, – Разорили! Пенальти! Дрын достану щас! Вот я вас палкой! Дискоквалифрицируваю! – вывернул язык он. – Вы недостойны носить мою майку!
А надо вам сказать, что Коллинз расщедрился и в честь юбилея «Шинка» выпустил в свет майки с изображением рогов (барана) и копыт (собственных) и роскошной подписью «Шенок». Теперь все завсегдатаи сего почтенного заведения носили эти майки, а сам Коллинз – даже две. Или три – это зависело от настроения и погоды. Сейчас же на Филе было, по крайней мере, пять маечек. И вот что было дальше:
– Витрина! Моя витрина! Арррр! – и Коллинз, завыв от ярости, разорвал пополам верхнюю майку. Всех начало трясти. Даже Кокер, появившийся было из-за угла, с поклоном ретировался. Гор и Гэхен быстро-быстро, боком-боком, как два краба, также удалились. Фредди тоже было начал смазывать пятки, но тут на него налетел разъяренный Фил, вцепился ему в глотку и стал жать масло. Фредди беспомощно хрипел и лягался.
Тут на втором этаже показалась сонная физиономия миссис Коллинз. С надсадным «Мм-у-хх» она подняла над головой злосчастный чан и вылила на спорщиков все содержимое. Фредди хохотал и прыгал в дожде любимого напитка, а вот с Филом определенно творилось что-то непонятное. Он сморщился. Он посинел. Он стал похож на маленького осьминога. Все подумали, что Фил сейчас примется честить благоверную, на чем свет стоит. Но все повернулось отнюдь не лицевой стороной. Фил неожиданно опустился на колени, и —
– Бё!!! Бё-ООО! – дикий клич оповестил район о неблагонадежном состоянии желудка шинкаря. Фредди отвернулся, баран в ужасе залез под стойку, а мадам Коллинз, взвизгнув, выбежала на улицу и быстро увела бледного, как череп Боба Марли, мужа домой. Фредди же, трижды повернувшись на каблуках – от сглазу и порчи – тоже ушел домой. Так и не узнав причину неописуемого поведения Фила. Этот секрет мы с вами узнаем позже. А пока – о ворюгах.
Мартин Гор и Дэвид Гэхен перепродали диск обратно Полу Маккартни. Фредди, который не знал об этом акте милосердия, подстерег их поодиночке и так извалял в грязи и отбросах, что