остановился напротив капитана – по ту сторону стола, глянул прямо. «Красивый парень. И девушка, по его словам, тоже. Отчаянные оба. Да-а-а, любовь и подвиги им подавай… А что в том плохого? Мне вот не до романтики, кости бы не тревожили… Дам молодым шанс. Кто знает, вдруг у них получится».
– Пришел к следующему заключению, – сказал командор и нахмурился – пусть капитан не думает, что он одобряет его поступок. Оливер побледнел, вытянулся в струнку и приготовился выслушать приговор. – Девушку разрешаю оставить. При одном условии. Привезешь ее сюда на время обратного рейса. Будет жить в моей каюте, а я перееду в кают-компанию. При попутном ветре через неделю вернемся на родину, тогда получишь девушку обратно. Надеюсь, доверяешь мне?
– Конечно! Спасибо, сэр.
13.
Небесные повелители морей и ветров благоволили британцам. Хмурым декабрьским утром, за два дня до Рождества малая флотилия под командованием сэра Вудстока входила в бухту Плимута.
Шкипера, назубок знавшие скрытый от глаз рельеф бухты, повели суда к восточному устью реки Тэймар, где располагались военные доки Девонпорта. Выстроившись цепочкой, осторожно обогнули остров Дрейка – подойдешь ближе, напорешься на каменные пики, которые выросли под водой вокруг острова, шарахнешься в сторону – сядешь на мель. Взяли ориентиром старейший в Британии и все еще работающий маяк на Пике Дьявола, силуэт его знаком многим поколениями моряков и греет сердце так же, как силуэт родного дома. Осталось войти в акваторию Хамоуз, достаточно глубокую для тяжелых кораблей, и встать в док.
Флотилия шла неторопливо. Завидев ее, мелкие суда и прогулочные лодки разбегались в стороны, как сардины, завидевшие акул. Тяжелые баркасы, груженные рыбой с Ньюфаундленда, вином из Прованса, хмелем из Голландии, пенькой с Балтии степенно отходили, уступая дорогу. По берегу понеслась добрая весть.
Возвратиться домой живым и здоровым – удача больше, чем найти сундук золотых дублонов. Моряки выходили на палубу, вглядывались в знакомые картины – пристально, будто желали удостовериться, что вернулись именно в свой порт.
Да, это их родной Плимут, он ничуть не изменился. Вот каменная набережная, круто вырастающая из моря, по ней как обычно бродят толпы праздных, торгующих и ворующих людей, между ними лавируют повозки с мешками и бочками. Дальше стоят склады, сараи, лавки и самые дешевые бордели – туда пойдут матросы для удовлетворения первой нужды. Стены построек потемнели от соленых ветров, пронзительных дождей и полнейшего равнодушия хозяев, убогость их немного сглаживают чистые, снежные шапки на крышах. Далее – ухоженные жилые дома, а за ними, до самого горизонта расстилается белая равнина, такая же ровная и безбрежная, как море, по которому они приплыли.
С пристани приветственно махали прохожие, вестовые уже побежали в городок, где проживали семьи моряков и офицеров, а сами они с нетерпением поджидали момента, когда сойдут на землю.
Вот