Так что ваше право. Зовут меня Андрей. Остальное вы знаете.
– Да все всё знают, – пробурчал я.
Этой чертовщины я себе долго не мог простить. Сидел у себя, как сыч, и клял «оленёнка», свою оплошность, чуть было не обернувшуюся гадостью, и вообще всё, что только приходило на ум, вызывало во мне сплошное раздражение.
Но случился такой оборот, которого я уж никак не ожидал. В один прекрасный день они явились ко мне вместе.
– Здраво, – хмуро приветствовал я нежданных гостей. Неизбытая вина ещё давала о себе знать.
Спиртного не было, я предложил своим гостям чёрный чай, который и по сей день редкость в Черногории. Иванке он не пришёлся по вкусу, чем мы очень позабавились, а сами выпили по две чашки. Чай был отменный, кенийский, специально привезённый из Москвы.
Расположившись на террасе, мы болтали обо всём на свете, и я с трудом успевал переводить. Петербург – город моряков, а это будет ей приятно. Мы рассказывали, что такое белые ночи, как разводят мосты над Невой. Благо, к нашим услугам был Интернет, и свои рассказы мы могли тут же иллюстрировать. Хотя возможно ли даже такими средствами передать прохладную прелесть этого города?
Поднялся небольшой ветер, и вода залива, однотонная при ровном солнце, пошла разноцветными полосами: синими, голубыми, фиолетовыми.
Не помню, как вышло, что я поинтересовался, где они купили принесённые ими конфеты. Оказалось, что в магазинчике «Дадо». Магазинчик этот размещался в том доме, где родился Иво Визин, первый из югославян совершивший кругосветное путешествие на корабле «Сплендидо». Капитан провёл в плавании семь лет и отдал Богу душу спустя полтора года по возвращении в том самом доме, где и родился. Замысел этой жизни проступал столь выпукло, что эта простота цельности, или, наоборот, цельность простоты, вызывали суеверное почтение. Иванка сказала, что Иво приходился её прадеду троюродным братом.
А я сказал, что форма облаков вопреки прогнозу не предвещает дождя, и все со мною согласились. Этот вечер запомнился надолго.
В Хельсинки затевалась какая-то важная художественная выставка, и Андрею по своим профессиональным причинам необходимо было присутствовать на открытии. Перед отъездом он сделал Иванке предложение. Если меня не подводит память, случилось это в день приезда Алексея Артамоновича.
Они условились так, что за ответом он приедет лично через две недели и получит его лицом к лицу, прямо из её уст на этом самом месте, где происходил их разговор, то есть, понятно, в «Белой Виле». Андрей просил её не писать писем и не посылать sms. Решение это, быть может, и было приправлено излишней мужественностью, а то и театральностью, но, беря во внимание его нрав, как я его успел познать, единственно здесь возможное.
В аэропорт Андрея повёз я, потому что его друг давно уже был дома, а тратиться на такси не хотелось. Но, говоря это, я имею в виду вовсе не одиннадцать евро: Иванка с нами не поехала, а я в каком-то смысле исполнял обязанность её заместителя. Тем не менее всю дорогу до аэропорта мы молчали, всего пару раз обменявшись