запрокинув голову, и сжимал зубами кляп, пока Пол Райли выжимал новые 70 вольт.
Стрелка опустилась к нулю, и выгнувшееся тело обмякло, как точкой кульминации прозвучал глухой хрип. Никк уронил голову на бок, остекленевшие глаза смотрели в никуда.
– Что же, я был не прав. Третью фразу он, по крайней мере, пережил, – ворчливо процедил Оливер Стоукс, поймав на себе ехидный с проблесками гордости взгляд Райли.
Пол потянулся к ремням, чтобы отцепить путы от рук Делроя, но запястье врача грубо перехватили. Некто стоял позади Никка, но у Делроя не было сил поднять голову. Он отстранённо смотрел в кровавую пустоту, слушая карканье ворон вместо выклеванного сердца.
– Вкалывай вакцину 3б.
– Нельзя, – воскликнул Клиффорд, грозно подняв руку. – Нельзя. Нельзя мешать сразу два препарата. Ты что, не помнишь, что произошло с объектом 15? Мгновенное внутреннее кровотечение. Мы не можем разбрасываться материалом направо и налево.
– Твой материал сует нос туда, куда не следует и препятствует слаженной работе системы. Вкалывай, – безапелляционно приказал неизвестный.
Райли растерянно застегнул фиксатор обратно. Гилмор, злобно заскрежетав зубами, резко развернулся, взметнув полами халата, и направился к шкафу, где хранились все пронумерованные вакцины.
Делрой больше не слышал стаю голодных птиц. Мир вокруг принял очертания процедурного кабинета с едким запахом медикаментов, с грязно-серым кафелем, со слепящими глаза операционными лампами. И надвигающимся шприцем к левой руке.
– Никк, – медленно нараспев позвал высокий детский голосок, неестественно дружелюбный и писклявый. Он слышал его уже. Однажды. Это больное видение. Страшно открыть глаза. Жутко ощущать, как по тебе передвигаются маленькие игрушечные ножки.
Но Делрой распахнул глаза. Остро наточенное лезвие ножа сверкнуло в искусственно-слепящем свете.
– Время играть, Никк, играть! Играть! Поиграй с зайкой!
Истерично заверещавший игрушечный заяц обрушил десятки ударов по грудной клетке захлёбывающегося в крови Делроя. Кровавые пузыри запенились на губах, перемешавшись со слюной. Припадочный смех и сотрясающаяся игрушка, вонзающая нож в кровоточащее месиво – последнее, что увидел Делрой перед тем, как женская рука схватила завизжавшего зайца за шею. Сознание покинуло Никка, чьё тело теряло вес с каждой секундой. Больше он не чувствовал боли. По крайней мере, физической.
Боли больше не было. Только невидимые шрамы, исполосовавшие душу, которую Никк всегда считал здоровой. Но сейчас, лёжа в своей палате, где играли предрассветные лучи солнца на стенах, он не мог утверждать, где явь, а где фантазия. Где его кошмары, а где бьющая под дых правда. Что есть Медитокс? Что есть настоящая боль – физическая или душевная? Спит ли он по ночам или бодрствует в страданиях?
Одно Никк знал точно: он больше не может оставаться в Медитоксе. Он должен немедленно забрать Эрика и бежать из треклятого санатория Сатаны, где властвуют черти.
Дверь