ничего:
у десятого раза
Меньше и верности, и высоты.
Мир стал разрушенной старой террасой.
В доме – война и… кресты.
Себе неволя
Диким криком рассветной боли
Ты дрожишь, просыпаясь в голос.
Каждый смертный – себе неволя.
Наспех сшитое – распоролось.
И глядят на тебя глазища
Обреченной на вечность правды.
Полоснули. И правду ищут
Там, где правда и виновата.
Дайте снов и обманов сытых.
Исцелите на миг лукаво.
Каждый смертный – убогий проситель,
Не осиливший пол-октавы…
Самая банальная истина
И тишина, разрубленная криком,
Накроет и тебя плевком чернил.
От смерти откупиться – тут иначе!
Отсрочишь. Отодвинешь. Скальпель. Шов.
Но не откупишься! Со кладбищ свет прозрачней
Лишь потому, что нет там должников.
Уже и хаос милей порядка…
Несочиненная фантазия абсурда…
Под куполом не бьется высота.
А был ли ты?.. Сбегать от самосуда,
орать до язвы подранного рта,
который резали не зубья… —
междометья,
огрызки слов, что спелыми вчера
стекали с губ меж поцелуев летних,
не ведая, как вежлива игра,
подкладывая незаметно тексты
чужих ролей… чужой любви… стыда…
а режиссеру хочется фиесты…
по-русски – всё не тот ему, не та!!..
Другие… И, заучивая роли,
чтобы кому-то чисто угодить,
запачкались в измену поневоле —
самим себе…
А был ли кто-то
БЫТЬ?!
Средь великих идей – много ереси
Средь великих идей – много ереси.
Среди чувств – много жалких страстей.
Для скота и поэта – рог Велеса.
День и ночь.
Жизнь и смерть.
Светотень.
Колесом катит жизнь зверолюдая.
Ярче краски – дороже святой.
Только правда, старушка разутая,
Ходит с палкою – ве’щей клюкой.
Ей навстречу любовь сумасшедшая.
Изревелась, бедняжка, о том,
Что ее и травили, и вешали,
и тащили в постель, —
чтоб втроем!
Правда лишь усмехнулась и молвила:
«Что ты хочешь от этих людей?!
Дай им правду – затр@хают шомполом.
Дай им ложь – станешь Богом Идей…».
Всему свое не время…
О звонкий свет, идущий с Высоты!
Я так тебя ждала в объятьях ветра
И в поцелуях чистых слёз!.. А ты
Пришел
периметром
в ничтожных метрах.
Так тесен мир,
что всё свободней роль…
Так скуден вдох,
что выдох всё достойней…
Я принимаю этот произвол
И поклоняюсь