не назовешь.
Стерлинг удивленно воззрился на нее.
– Пока вы не ввяжетесь во что?
– Думаю, вам известно, что виконт Рэтборн был одержим коллекционированием предметов искусства, артефактов и прочих ценных вещей.
– Осмелюсь заметить, что об этом осведомлены практически все члены Лондонского античного общества. – Он выпил глоток бренди. – Поскольку предметы из его коллекции не выставлялись, следует понимать, что это обширная и необычная коллекция.
– Нет сомнений. – Оливия отмахнулась, словно ее совершенно не интересовала ценность этой коллекции. – Судя по всему, муж считал неполными три собрания из своей коллекции. Согласно условиям завещания я не смогу получить наследство и вынуждена буду довольствоваться лишь скромным содержанием, пока не приобрету недостающие предметы. Дальнейшая моя жизнь зависит от альтернативы: либо я буду и дальше вести ту же жизнь, что прежде, либо попытаюсь приобрести недостающие экземпляры. – Она встретила его взгляд. – Я не намерена провести остаток своей жизни под башмаком покойного мужа.
– Что за предметы нужно приобрести?
– Я не знаю. – Оливия вспыхнула от негодования. – Это смешно, но согласно воле покойного я получу нужную информацию только в том случае, если решусь на их поиски.
– Вы это серьезно?
– В противном случае вас бы здесь не было, – резко ответила она. – Не думала, что мой муж так любил игры, но, по-видимому, любил. Сознавать это неприятно… – Оливия вздохнула и постаралась взять себя в руки. – Извините меня.
Стерлинг покачал головой.
– Нет нужды извиняться. Я хорошо понимаю, как вы расстроены тем положением, в каком оказались.
– Расстройство – это самое малое из того, что я чувствую. Гораздо хуже… – она подкрепилась глотком бренди, – то, что обратиться к вам оказалось гораздо труднее, чем я думала.
Стерлинг наклонился и заглянул ей в глаза. Эти зеленые глаза, затуманенные надеждой или его неприятием, или и тем и другим.
– Могу я помочь вам, Оливия?
Она на мгновение задержала на нем взгляд, потом покачала головой.
– Это абсурд, тут ничем не поможешь. – Резко поднявшись с дивана, она принялась ходить по комнате. – Не знаю, что я вообразила себе. Было сумасшествием даже помыслить об обращении к вам с просьбой о помощи.
Стерлинг встал с кресла.
– Вам больше не к кому обратиться.
Оливия резко остановилась и повернулась к нему.
– Спасибо, что так милостиво напомнили мне об этом.
– Не примите мои слова за бессердечность. Просто я нахожу более практичным не замалчивать трудности сложившейся ситуации. Оливия…
– Не надо, – оборвала она его. – Не надо любезничать со мной. Я не нуждаюсь в вашем сочувствии. – Она помолчала, стараясь восстановить душевное равновесие. – Вы, несомненно, правы: мне не к кому больше обратиться. Из членов семьи остается лишь отец, а я скорее останусь доживать в этом доме, чем попрошу у него что бы то ни было. Друзей у меня нет. Его светлость позаботился и об этом. – Оливия