что, каждую букву разжевать и в уши напихать, чтобы тупых вопросов не задавала? – зашипела на нее Фонла.
– А ты не ори, птаха! – заступился Силь.
– А ты сейчас тоже птахой станешь, если я тебя швырну с обрыва, – не осталась в долгу птица.
– Что за бред вообще творится? – вскричал Троп, стуча полыхающим кончиком хвоста о землю так, что во все стороны летели мелкие камни и пыль. – Какая-то тупая нелепость: все эти грибода, сон про грапп, захлопнутых на поле-тарелке, которое не пойми как держится на ветвях спящего древоста, чокнутая Бабу и жуткая Фонла, и у обоих раздвоение личности.
– Зато мы встретились, – спокойно вставил Силь.
– Это все она виновата, – зловеще прошептала Бабу себе под нос.
И хотя на обрыве назревала крупная ссора, все разом замолкли и обернулись. Старуха, пошатываясь, поднялась на ноги, сорвала повязку с глаз и, тыча трясущимся пальцем в Душаню, направилась к говорившим.
– Триста лет назад древоки разбудили древостов. И сегодня ты проделала тот же трюк. Откуда ты вылезла? Как ты очутилась в Мире? В моем лесу?
– Но как вы смогли усыпить древоста и спрятать от Мира… и, главное, зачем?! – удивленно воскликнул Силь, вставая между Душаней и костлявым пальцем Бабу.
– Да, Бабу, будь добра, расскажи. Очень уж интересно послушать, – пророкотал древост, в один шаг переступивший Беспамятный лес и теперь возвышающийся в долине перед обрывом.
Ему пришлось сильно согнуться, чтобы разглядеть своих собеседников. Он был похож на дерево, на чьих ветвях покоится небосвод, а корни опутывают землю, не позволяя ей рассыпаться.
«Найди древостов, они все исправят», – шептала себе Душаня, пока со страхом разглядывала исполина. Но, увидев его маленькие зеленые глаза, с доброй усмешкой щурящиеся на счастливую Бабу, Душаня успокоилась. Старуха, схватив лохмотья юбки, со всех ног ринулась к обрыву, поближе к древосту. Фонла фыркнула, не одобряя бурных чувств, и успела ухватить старуху за концы длинных волос.
– Ах, древостушка ты мой! – запричитала Бабу.
– Время тебя выпило, Бабу! – покачал головой Древост. – И на что ты потратила всю свою колдовскую силу? Ничего в тебе не полыхает, я погляжу.
– Тебя вот спасла, исполинушко, спрятала в лесок. Всю себя на твое спасение истратила, родименький. Гляди, как все придумалось. Кто сюда в лес заходит, память-то и теряет. И про древоста, ради которого забрались сюда, уже и запамятовали. Фонлочка да Грозная Бабу им то пригрозят, то припугнут.
– Ничего себе припугнут, – возмутился Троп, – вы нас съесть собирались.
– Фу, какая гадость, – скривилась Фонла. – И как такая огромная бяка в твою маленькую головку забралась?
– А Белая Бабу добренькая, да тишком их и выведет из лесу. А напуганные они уже никогда не возвращаются, – потерла руки Бабу, довольная своей задумкой.
– А что стало с Миром? – вдруг спросил Древост.
Он повернул голову влево. Все, кто был на обрыве, повернулись в ту же сторону. И даже на мгновение показалось, будто в воздухе дымятся извилистые дороги.
– Пути