дёрнул прут, и Дамбьен со свистом выдохнул, уронив голову в лужу собственной крови. Герхард вынул клинок из его ослабевших пальцев и заткнул за пояс.
– Господь – пастырь мой… – начал инквизитор, опускаясь на колени рядом с монахом.
Дамбьен умирал медленно. Его глаза, полные страха и какого-то детского удивления, взирали на стоящего перед ним человека, того самого, которого он совсем недавно волок по ступеням в эту самую камеру и который теперь, держа в руке железный прут, продолжал читать над ним последний псалом.
– Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих7…
По телу немого монаха прошла судорога – казалось, он изо всех сил пытается вымолвить хоть одно в своей жизни слово.
– Чаша моя преисполнена, – проговорил Герхард.
Дамбьен едва заметно качнул головой, будто отгораживаясь от страшного видения и от звучащих слов, и глаза его подёрнулись пеленой.
– Аминь, – выдохнул инквизитор, поднимаясь.
Глава 5
Он шёл на свет. Как и в смутных не то видениях, не то снах, насылаемых самим Дьяволом, он шёл на свет солнца, которое единственно оставалось неизменным и верным своему ходу. Прикрывая глаза искалеченной рукой, инквизитор двигался по узкому коридору, крепко сжимая некогда принадлежавший немому монаху клинок. Рослый Дамбьен великодушно, как могут одни мертвецы, поделился с Герхардом своей туникой. Когда-то белая ткань приобрела цвет, мало отличимый от тёмного плаща, который инквизитор ничтоже сумняшеся тоже снял с тела монаха. Герхард натянул облачение поверх собственной одежды – длинные рукава туники, перехваченной кожаным поясом, надёжно скрывали руки до кончиков пальцев.
Напряжённый слух ловил каждый отзвук, но, казалось, кроме него и крыс ни единой души не обитало в этом гиблом месте.
Геликона многое успел выболтать пленнику перед своей бесславной гибелью. Когда Герхарда привезли, итальянец не поленился прогнать повозку через весь город – лишь бы вкусить торжества в полной мере. А подземные камеры замка как нельзя лучше подходили для того, чтобы упиться муками бывшего наставника.
Твоя страсть к наслаждениям подвела тебя ещё раз. Герхард вгляделся в затопленный темнотой коридор. В мрачных застенках Дармштадтского замка, также известного как замок баронов фон Франкенштейн, инквизитор бывал не раз. Но полумрак и однообразие переходов оказывали плохую услугу попыткам вспомнить дорогу.
Медленно двигаясь на ощупь вдоль стены, инквизитор чутко прислушивался. Скорее всего, вдовица тоже где-то здесь. Если ещё жива, конечно. Неплохо было бы вытащить её – в конце концов, она стала лишь разменной монетой в игре, которую затеял ныне покойный дознаватель. Герхард слишком легко повёлся на расплывчатый донос сомнительного «родственника», указавшего ему на Моту. Ясно же было, что вдова – никакая не ведьма, и её якобы видения умершего мужа Антонио – всего лишь плод душевного недуга. И вот теперь они оба здесь. Нет,