соседство – рогатые черепа щерили остатки зубов, и покрытые пылью камни причудливыми формами навевали мысли о закаменевших существах, которых сам Бог постыдился бы видеть под небом.
– Чернокнижие… – пробормотал инквизитор. Звук собственного голоса, хриплый, невнятный, прозвучал совершенно чужим.
Несколько узких бойниц в стене напротив горели ярко-белым. Сощурившись, Герхард приблизился. Глаза мало-помалу привыкали к свету.
Каждая бойница представляла собой проём, уходящий под наклоном вверх. Укреплённые по стенкам проёма выпуклые зеркала отражали свет солнца, впуская лучи в эту странную комнату. Там, наверху, вовсю сиял новый день.
На одном из столов инквизитор обнаружил маленький томик, собранный из страниц разного размера. Обложки у томика не было – казалось, страницы просто подшивались в книгу по мере накопления.
– «О природе человеческой и животной», – прочёл Герхард на первой странице.
Сгнившие нитки, некогда скреплявшие листы, осыпались трухой, и несколько страниц выскользнуло из пальцев. Мелькнуло изображение бычьей туши в разрезе, испещрённое неясными пометками.
Эти разрозненные записки на обрывках бумаги хрупко шелестели, когда инквизитор прятал томик за пазуху.
Собрав остатки сил, Герхард обшарил помещение и за расписной ширмой обнаружил самую обычную дверь. Она оказалась не заперта. Но, прежде чем выйти, Герхард внимательно оглядел стену, в которой был пробит тоннель.
По всей стене тянулись ровные ряды железных листов – точь-в-точь таких же, как и лежащий на полу. Ширина промежутков между листами, насколько Герхард мог судить, соответствовала ширине камеры-склепа.
Алые отблески всё ещё озаряли тоннель, будто врата в сам Ад распахнули свой алчный зев – для него, отступника, падшего, согревшего на груди еретическую книгу, а в сердце – предательское сомнение.
Инквизитор толкнул дверную створку дрожащими пальцами.
***
Там, за дверью, ничего не изменилось. Он прошёл через череду залов, освещённых так же, как предыдущий. Залы имели форму трапеции со скошенными смежными стенами – скорее всего, они опоясывали что-то по кругу. И бесконечные ряды железных люков недвусмысленно намекали – что.
Цепь комнат закончилась так же неожиданно, как началась. К очередной двери поднималась длинная вереница ступеней, грубо вырубленных в толще земли. Сама же дверь оказалась заложенной толстым засовом. Изнутри.
Герхард оглянулся на оставшуюся позади анфиладу. Из бойниц лился мягкий, почти нежный свет, скрадывавший грубые формы люков напротив. Кто бы ни запер эту дверь, он вышел иным путём. Или не вышел вовсе.
Эгельгарт поднял засов.
Дверь подалась под рукой инквизитора, выпуская его на свободу.
Глава 6
Волна чистого, напоённого запахом трав воздуха ударила ему в лицо, и он закашлялся – так непривычна была эта свежесть после душных замковых казематов. Вдох полной грудью закружил