деменцию, но какое-то внутреннее шестое чувство подсказывало художнику в душе и снаружи, что не все так просто. Пока свое время коротал в раздумьях, она уткнулась своими очами в одну точку, и не сводила взгляда очень и очень долго.
– Куда смотрите? – поинтересовался Бельский – Что там?
– Поможешь мне еще раз? – спросила незнакомка. Она почувствовала, что он поможет, и что ему можно верить.
– Конечно! – еще не узнав самой сути вопроса, быстро согласился. – Что нужно?
Она посмотрела себе под ноги, потом на колени, на бедра, и наконец – на лонное сочленение.
– Хочу того…
Чего конкретно – Александр не вразумил. Вроде бы втерся в доверие, смотрит на определенную часть тела, да еще и взглядом уткнулась в тот угол, где меньше всего бывало людей. Быстро все произошло, но Александр не спешил торопить события.
– Понимаете, мы мало знакомы. Вы очень красивая девушка, отрицать этого не стоит, но…
Девушка сначала улыбнулась, а потом гневно бросила:
– Совсем дурак? Нужду хочу справить. Пописать мне надо. Прикроешь?
– Вы в этом плане? Ох… – облегченно выдохнул он. – Хорошо, но точно туда? – Они вместе посмотрели в одну точку. – Можно обойти больницу, и там уже отыщется более подходящий для этого угол.
– Пока будем обходить, обосусь, нахер, – бросила она, себя не контролируя. – Давай здесь, и прямо сейчас.
– Ваше право. Как скажите.
Александр, без зазрения совести, пошел вместе с ней в указанный угол. Но если он ступал уверенно и прямо, то она шла медленно, колыхаясь из стороны в сторону.
– Удобно тебе? Нашла нужный угол и ракурс? – он повернул свое туловище к ней.
– Не оборачивайся! – громко выкрикнула девушка, забившись в заброшенный угол. Продолжая со всем напором делать то, ради чего остановились, душевно у него спросила: – Никогда еще не приходилось для этого дела слышать подобные словечки. Почему так странно разговариваешь?
– Все говорят, что я странный, – спокойно ответил человек, которого считали не от мира сего.
– Но ты очень красивый.
Он постарался посмотреть на нее, поблагодарить в глаза за комплимент, к которому остался равнодушен, поскольку мужчину, считал он, красит все на свете, но только не красота, но она снова, вооружившись громким криком, сделать этого не дала.
– Разве странный не может быть красивым? – спросил он, отвернувшись
– Порою странность – величайшая и единственная окраса человека. Мне нормальные личности никогда не нравились. Норма не может подкупать, – ответила она, оставаясь позади.
– Мы так и будем здесь стоять, и говорить на подобные темы?
– Что, «менты»? – испугалась она.
– Успокойся, все тихо.
Бельский начал испытывать некий дискомфорт. Наконец постыдное действие на виду у всех окончилось. Он этого не видел, он все слышал. Напор, который вначале его заставил приятно вздрогнуть, становился все тише, все слабее. Он обернулся к ней, и в отличие от предыдущих попыток, она уже не кричала.