один тухляк.
Мамино везение заключалось в том, что и она, и моя бабушка, работали в универсаме, где и собрали продуктовую корзинку из уцененных сосисок, колбас, сыров, готовых овощных галет, консервов, макарон, круп и прочей роскоши.
Довезти нас вызвался хахаль мамкиной подружки, звали его дядя Кеша. В соседней деревне у него жила мать, но она была из простых смертных, с миром волшебства не якшалась.
В качестве платы за благое дело, дядя Кеша условился с мамой, что на обратном пути мы заедем к ней на чай с баранками.
Улица, на которой раскинулись владения бабы Люды, называлась очень по-советски, а дорога к ней вилась через сосновый лес. Саму дорогу я не запомнил, зато вполне достоверно мог обрисовать полянку перед участком целительницы.
Сквозняк прогнал запах выхлопных газов через дверные щели «Четверки». Во дворе не нашлось свободного места, всюду припаркованы иномарки, притом, почти что все длинные и черного цвета, многие с блатными номерами. Контраст нашего «Жигуля» с этими монстрами был разительным, а может, мне так внушило детское воображение.
У калитки маячила пожилая женщина, закутанная в большемерный тулуп и шарфы. Она вела список на прием и вообще командовала очередью. Мама записала нашу фамилию в ее блокнот, и, поджав плечи от колючего мороза, возвратилась в машину.
Каждые полчаса дверь избы приоткрывалась, женщина просовывала голову и выкрикивала фамилию, подзывала жестом следующего по очереди. Если во дворе парковалась новая машина, женщина тут же подбегала к калитке чтобы сделать запись. Первым пошел высоченный мужик в косоворотке.
Погода свирепела. Дядя Кеша неустанно прогревал машину все три часа, что мы ожидали своей очереди, однако недовольства не высказывал, и даже скулами не дергал. Хотя именно по пережевыванию щек, клацанью скулой, и вообще, по сверхподвижной мимике лица, я его и запомнил. Вскоре мамина подруга бросит дядю Кешу, а сам он, с горя, уедет вахтовиком на дальний восток.
Наконец, женщина в тулупе позвала и нас. Внутри довольно-таки просторной избы царила разруха, я помню смрад, ударивший по моему чувствительному детскому носу, беспорядок и грязный пол, обилие домашних животных: и кошек, и дворняг, и еще, кажется, нахальных куриц. Не знаю, взаправду, или подводит память, но перед ногами мамы бегал жирный петух, и она чуть было не споткнулась об него, не выронила меня. Мама несла сына у груди, а весил я уже не мало, но дрожи в ее руках не чувствовал.
Баба Люда велела раздеть меня до трусов, крутила и вертела детское тело, как тварь диковинную. Все это напоминало штатный осмотр в поликлинике. Не промолвив ни слова, целительница окинула проницательным взглядом мои колени и процедила, что, мол, придется нам дожидаться темноты.
Ответственная за списки разъяснила, что баба Люда возьмется за мое целительство ночью, когда проконсультирует всех страждущих, а также предупредила, что лечение болезненное и продолжительное: займет пару часов, а то и дольше. Пришлось ждать.
Моя походка не отличалась