непрезентабельном пейзаже
как атрибуты мелодрам
сквозили счастья и пропажи
с грехом и смехом пополам
и на исходе половины
жизнь оставляла на потом
успения сороковины
развилки во поле пустом
и опоздания некстати
и ожидания всерьёз
их пруд пруди в кинопрокате
для режиссёра не вопрос
пустопорожняя надсада
испепеляющая страсть
от мора здешнего и глада
за океаном запропасть
тесны леса поля и реки
ясны тунгус калмык и финн
но на причале человеки
ещё доигрывают фильм
глядят и видят сквозь друг друга
как отраженья шевеля
вся в елисейские округа
переселяется поля
* * *
«Поэзия – сей пламень небесный, который менее или более входит в состав души человеческой – сие сочетание воображения, чувствительности, мечтательности – поэзия нередко составляет и муку, и услаждение людей, единственно для неё созданных». А что она иным? И кто создан единственно для неё?
* * *
ИЗ ПРОТОКОЛА
– Вы виделись с Мутой со времён встреч в литературном объединении?
– Слава Богу, нет.
– Вы довольны этим обстоятельством?
– Пожалуй, что да.
– И не было никаких контактов?
– Были какие-то странные звонки. Но до встреч дело не доходило.
– И о чём она говорила?
– Она молчала.
– Рекомендую правдиво отвечать на вопросы.
– Стараюсь.
– От ваших ответов будет зависеть ваш статус.
– В смысле?
– То, как мы будем вас квалифицировать. Как подозреваемого или как свидетеля.
* * *
За лёгкость в общении и добродушие Икелу прощался даже дурной пафос. Это было тогда общим местом, как, впрочем, и во все времена. Главное, чтобы он всё остальное не заслонял…
– Россия – объединение по сути литературное. И породившее несравненную литературу, и скреплённое ею. И теперь, если что и единит, так это память о былом величии словесности нашей. И если помнить – хватит, чем жить. Можно, конечно, и в беспамятстве барахтаться. Но словесность тут уж ни при чём… Хотя что-что, а она всегда при чём. Иначе, что это за литература такая, прости господи?.. А мстит не только забвение, память – тоже. Порой вроде бы лучше и забыть. А знаешь, что не поздоровится. Вот и помнишь. А здоровье всё одно не спасается…
* * *
– Заклинаю вас: безумствуйте, безумствуйте за письменным столом… Трагический тенор эпохи. Не болезнь, а недостаток воздуха… Как раз – переизбыток. Только под запредельным революционным давлением – он что сжиженный газ. Только безумцы пробовали им дышать…
* * *
Бог весть с чего вдруг пасмурная и малоуютная позднесоветская провинция заставляет вспоминать о себе так живо и пристрастно. Что было в неё кроме алкогольной молодости