вечера, двадцать одна. Удивительно, что они во-первых явились, а во-вторых не выражали никакого смущения по поводу совместного участия в мероприятии. Напротив, были оживлены, лучезарны и благожелательны друг к другу. Впрочем, возможно – далеко не все из них знали, по какой причине приглашены…
Банкет развивался динамично. Тамада в спринтерском темпе провозглашал тосты за каждую из гостий, о коих не имел ни малейших сведений. Поэтому между здравицами организатор вечера объяснял ведущему уникальность каждой следующей тостуемой. Без накладок, понятное дело, не обходилось. Так одной продавщице мясного отдела пришлось выслушать пришлось выслушать искромётную речь о её впечатляющих успехах на театральных подмостках. Но она не возразила, а лишь благодарно и мечтательно поулыбалась в ответ… Но в целом всё шло замечательно. Устроитель празднества настойчиво суфлировал, а тамада творчески преображал и красочно озвучивал. Дамы с интересом поглядывали друг на друга, безуспешно отыскивая подтверждения комплиментам ведущего, и удовлетворённо похихикивали. Они были чрезвычайно многообразны и представляли различные социальные слои. Присутствовали и труженицы Асклепия, и питомицы Меркурия, и сёстры Терпсихоры. У них было призрачно мало шансов когда-либо оказаться за одним столом. Однако свершилось!..
Речи тамады были остроумны и лаконичны, степень веселья быстро нарастала, время летело. Но женщин было никак не меньше двух десятков. Поэтому, чтобы охватить всех без исключения, всё равно понадобилось никак не менее двух с лишним часов. Тамада изрядно захмелел, виновник собрания заметно подустал, гостьи размалинились… Но знаменитый поэт вдруг встрепенулся, поманил кого-то из глубины подвала и принял из рук подошедшего большую дорогой кожи сумку. «Это скромные новогодние подарки», – пояснил он и вручил каждой из присутствующих по коробочке, где возлежало колечко с камешком. Потом театрально раскланялся и, прихватив одну из участниц пиршества, стремительно зашагал к выходу. У двери обернулся и сделал тамаде знак, чтобы тот следовал за ним…
Усаживаясь в машину, вожатый сообщил тамаде и своей спутнице, что здешний сценарий исчерпан и они едут к одному известному литчиновнику. Почему? Во-первых, тот приглашал. Во-вторых, там собирается нетривиальное общество. А в-третьих, отставному тамаде не лишним будет познакомиться с хозяином дома, потому как он редактор всенародно любимого журнала. А у бедняги-тамады публикации разве что в жэковских стенгазетах. «В грядущем застолье тамадой тебе не быть. Не обессудь», – предупредил знаменитый приятель…
И в самом деле тосты в том доме произносил только хозяин – круглолицый, пузатый, приземистый – похожий на Германа Геринга. На столе стояли дюжина «Вдовы Клико» и несколько мисок с чёрной икрой. Сидели же за столом два олигархического вида иностранца, всем известная балерина и народная артистка, певшая о долго и далеко текущей великой нашей реке. Когда приехавшие вошли, балерина по-свойски расцеловалась со спутницей знаменитого поэта, а иностранцы