Быков. – Неужели не ясно? У того же Гоголя два мужика гадают, как далеко уедет колесо, отвалившееся от брички. Они решают, что аж до Москвы.
– Может быть, может быть, – сказал Майкл, – но лично меня Днепр не впечатляет.
– Здесь находилась самая узкая часть русла. И переправа, которой пользовались все, кому не лень: скифы, печенеги, половцы, татары, турки, славяне. А потом ее взяли под контроль казаки.
– Небогато жили, – оценил Майкл, разглядывая церквушку, окруженную жилыми хатами, мастерскими и сторожевыми башнями.
Реконструкция казацкой крепости выглядела неубедительно.
– Предлагаю взять велосипеды и прокатиться по острову, – сказал Быков. – Все эти достопримечательности для туристов навевают тоску. Лучше природой любоваться.
– Поехали, – согласился Майкл.
Они прокатились вокруг голого скелета легендарного тысячелетнего дуба, под которым якобы сочинялось письмо турецкому султану, сделали селфи на фоне Дурной скалы, где отбывали наказание провинившиеся казаки, и вернулись обратно.
– Все это ерунда, – заключил Майкл, пока они ждали такси. – Очень скоро мы на своей шкуре испытаем, каково это – быть настоящим казаком.
Он все чаще переходил на русский язык, которым владел куда лучше, чем Быков – английским. Правда, вспоминал молодость лишь в тех случаях, когда рядом не было посторонних. Чувствовалось, что он очень гордится статусом американского гражданина и любит производить впечатление на окружающих. С таксистом этот трюк возымел обратный эффект. Услышав английскую речь Майкла, он не просто задрал цену вдесятеро, но еще и потребовал, чтобы с ним расплатились долларами.
– Перебьешься, – осадил его Быков. – Не раскатывай губу, парень. Мы цены знаем. Или позвонить твоему диспетчеру?
Таксист доставил их в отель за стандартную плату и проводил таким ненавидящим взглядом, словно они его ограбили.
– Менталитет аборигенов не меняется, как я вижу, – прокомментировал Майкл.
– Я тоже абориген по большому счету, – напомнил Быков.
Он хотел добавить, что и сам Майкл не успел стать ни техасским ковбоем, ни голливудским персонажем, однако сдержался.
В отеле было скучно и жарко, кондиционер не работал, будучи забитым тополиным пухом еще с прошлого года.
– Почему же не чините? – спросил Быков у администратора.
– Средств не хватает, – ответила она печально.
– Но ведь постояльцы платят?
– Постояльцы платят. А средств нет.
Это была извечная тайна, куда более сакральная, чем, скажем, загадочная русская душа. Деньги здесь, в отличие от Запада, не накапливались и приумножались, а бесследно растворялись, как будто их никогда не было.
Быков уснул в душном, прогретом за день номере и видел сны, похожие на предсмертную агонию. Ноги не ходили, лестницы вели не туда, нужные двери не обнаруживались, повсюду подстерегали злобные, опасные существа, способные принимать облик то крохотных мышей размером