я здоров, – возразил Лисиди и продолжил: – Этот маузер деду бая Балади подарил один офицер еще восемьдесят лет назад, когда Или захватили царские войска. Его передавали из поколения в поколение, так он попал к Балади. Во время демократических реформ в пастбищном районе Балади отказался его сдать и тайно закопал под камнем на скале с одинокой сосной. Недавно Балади его откопал – значит, думает, что время пришло… Ты смотри-ка! Тень старого царя еще не развеялась… Неужели есть люди, продолжающие дело царизма, подбадривающие детей и внуков прежнего бая?
– В этих государственных делах нам не разобраться. Лучше расскажи, что там в скотоводческой бригаде происходит, – холодно и обыденно сказал Кутлукжан.
– Мы организовали борьбу с баем Балади, стали все вместе вспоминать прошлое, сопоставлять горький опыт, думать о светлом будущем… – Запыленное, осунувшееся после долгой дороги лицо Лисиди прояснилось, словно на него упал луч света. – Какой подъем духа у скотоводов-казахов! Какая ненависть к врагам, как рвутся в бой! Если бы мы их не сдерживали, баю Балади пришел бы конец – прибили бы они его! Теперь все коварные сплетни разоблачили, пастухи прозрели, все полны решимости защищать новую социалистическую жизнь, отстаивать священную землю нашей Родины. Сейчас как раз идет отел, и стрижка – самое горячее время у скотоводов; мужчины, женщины, старики, дети – все и днем и ночью работают не покладая рук. В горах еще холодно, новорожденных ягнят держат в палатках, чтобы не мерзли. Как там сейчас все кипит! Решили таким образом ответить на происки классового врага – самыми высокими показателями выживаемости ягнят и настрига шерсти… – тут Лисиди достал два свертка с сыром. – Глядите, в этом году и сыр особенно вкусный! Бери больше, детям своим отнеси! – сказал он Санир.
– Иди, у тебя дел много, – кивнул Кутлукжан.
Санир ушла. Теперь Кутлукжан обратился к Мумину:
– У тебя сейчас тоже горячий период – пшеница в трубку выходит, воды нужно много; а на поливе дежурные по ночам спят, вода льется неравномерно – где густо, где пусто, как у плешивого на макушке. Займись! Контролируй!
Мумин покивал и тоже ушел.
– И ты иди, – Кутлукжан бросил взгляд на Дауда.
– Я никуда не спешу. Мне еще охота поговорить с секретарем Лисиди. – В словах Дауда чувствовалась непреклонность.
– Ладно, сказал Кутлукжан и обратился уже к Лисиди: – Начальник большой бригады, ты устал. Сначала отдохни, а о работе потом поговорим. Ну? Где это видано – всегда с гор приходят отъевшиеся, а ты исхудал!
– Это значит, что я раньше был слишком толстый! – рассмеялся Лисиди.
– Мне понравились методы, которыми товарищ Лисиди развернул работу в горах; мы здесь внизу тоже должны взяться за дело таким образом… – сказал Ильхам.
– Верно, а? Давайте завтра-послезавтра изучим подробнее этот вопрос? Что если начальника Лисиди попросить подготовить для нас – так сказать, в обобщенном виде – опыт проведения работы в скотоводческих бригадах… Ну ладно,