и били. Больно, в общем-то, не было; он стал здоровенным псом, и с радостью воспринял бы все эти пинки как игру… но Рич понимал, что его наказывают, что он провинился в чём-то – и оттого переживал не меньше, чем если бы били всерьёз. Но и не мог смириться, а главное, понять, столь ужасной перемены в своём положении… И, видимо, этого он не понял до самой смерти.
Из положительных же моментов, связанных с переводом Рича в вольер… Речь в данном случае, как вы, быть может, догадались сами, идёт уже о не о нём, а о Хозяевах – так вот, всей семьёй единодушно отмечалось, что голос у Рича хорош. Заслышав чужого, он лаял громко, злобно и страшно, так, что во двор боялись зайти. Не следует, конечно, обижать забвением и Джека, чей голос также звучал весьма устрашающе. Ещё… Нет, теперь уж сложно припомнить; пожалуй, что и всё.
Именно в этот период Рич, наконец, познакомился (и, как увидим в дальнейшем, довольно близко) с тем членом семьи, на которого прежде не обращал никакого внимания – настолько Человек этот, которого Большой Хозяин называл «Тёща» – был малозаметен, да и не интересен. Честно говоря, Рич долгое время даже не причислял Тёщу к лику Хозяев. Зато теперь он понял, насколько ошибался, и понимание это (со смутным налётом вины) осталось с Ричем навсегда. На всю его оставшуюся жизнь. Дело в том, что именно Тёща кормила его отныне (раз в день). Он ел, конечно, и чаще – но то всё были вроде как ненадёжные случайности; потребовалось долгое время, чтобы усмотреть в них какие-то закономерности, уловить странноватую логику. А вот то, что приносила ему (обычно ближе к вечеру) Тёща – был его, Рича, законный рацион. И тут уж выбирать не приходилось: что дали, то и дали. Не хочешь – ну, и не ешь. Впрочем, как раз к этому Рич привык довольно быстро. Он не так уж привередлив был насчёт еды.
А о Тёще ещё будет вам рассказано потом. Теперь же…
Гулял Рич поначалу довольно часто, чуть ли не каждый день. Маленькая Хозяйка резвилась с ним, играла в мячик. Иногда и Мать подзывала к себе, чтобы погладить, почесать за ухом. Его ещё пару раз купали тем летом… А дочка тогда даже вспоминала время от времени о «дрессировке». Правда, на ночь Рича неукоснительно запирали в «вольере», что было, по меньшей мере, несправедливо. Потому что летом Джек сидел безотвязно на цепи, но вот с осени, когда огород был уж убран, он начал по ночам гулять – Большой Хозяин отпускал его до самого утра.
Джек бегал, в основном, по дальней части двора, где было попросторнее. Но теперь, получив такое неоспоримое преимущество над своим врагом (каковым он искренне полагал Рича), Джек частенько, по нескольку раз за ночь, подбегал к «вольеру», в котором томился недруг, и грозно рычал на него. Рич не отзывался на это никак, молчал, сидя в будке; но и он теперь тоже сильно невзлюбил Джека.
Так что нет ничего удивительного в том, что однажды они, наконец, сцепились. Драка вышла страшная. А тут ещё, на беду, как раз в это время вся семья смотрела интересный фильм