я его… не лезвием, конечно, – плашмя; но сильно, со всего маху. Он замолчал, потом пошатнулся два раза (я, помню, испугался даже слегка) – и полез к себе в будку. Больше не выл той ночью… вообще недели где-то две не выл. Потом, конечно, снова начал…»
3. Годы (жизнь)
Так прошло четыре года. Он сидел в своём закутке-«вольере», ждал, когда настанет время кормёжки, наблюдал за тем кусочком жизни двора, который был доступен для его зрения. Птицы, коты… Если по улице пробегала собака, Рич, даже не видя её, знал это и принимался гавкать; его тут же поддерживал Джек. Когда мимо пробегал по своим кошачьим делам закадычный друг, Рыжий, Рич тоненько повизгивал, призывая товарища детских игр – сам не зная, зачем; но тот обычно даже не оглядывался. Выть по ночам он совершенно перестал, боялся; однако в те дни, когда большой хозяин собирался на работу (что случалось не каждый день, по непонятной Ричу системе, но всегда очень рано, ещё затемно), считал себя вправе поскулить немного. Дело тут было в том, что в такие дни хозяин непременно приносил ему и Джеку что-нибудь из еды. Чаще всего то был просто хлеб; однако случалось, не так уж и редко, что-то вкусное: овощи, всякие объедки… Иногда даже косточка! Когда хозяин, торопясь, нёс что-то Джеку, Рич лаял; когда Джек видел, что еду понесли Ричу, лаял Джек. Хозяин их за это никогда не ругал; только ворчал недовольно.
Пять лет – это очень долго. Это огромный срок. И, будь на месте Рича человек, он непременно поразился бы, как мало случилось за все эти годы… Но Рич так не считал. Происходило многое; пусть и не слишком часто – и всё, что случалось, было захватывающе интересно. Так хотелось принять участие! Но не давала проклятая сетка, и приходилось довольствоваться простым наблюдением из «вольера», да изредка – лаем.
И хотя жилище его находилось, по сути, в довольно-таки глухом закутке двора, Ричу удалось повидать за все эти годы так много интересного!… Запомнилось ему: как привезли однажды длинные, чудно пахнущие свежей древесиной доски; как дважды благоустраивали его жилище, «вольер»; как стригли его по весне, когда он превращался за зиму в лохматое чудовище; запомнил страшную, и всё же замечательную грозу, случившуюся однажды… Он знал всех соседских котов, приходивших во двор по ночам; он выучился понимать, не видя этого воочию, что происходит на улице, он любил солнце и грозы, но ненавидел нудные осенние дожди… Словом, он жил – настолько, насколько позволяли ему обстоятельства. И радуясь любому случаю увидеть что-то новое, и не теряя надежды на… он сам не знал уже, на что именно. Что-то хорошее. Но…
В основном жизнь его складывалась из дней и ночей, ничем особо не примечательных. День – это было: пробуждение, первые солнечные лучи; затем, по времени года, жара или холод, или просто хорошая погода; ожидание пищи… надежда: вдруг сегодня – гулять? Чуткое прислушивание к жизни Дома. Облаивание (совместно с Джеком) собак, пробегавших по улице или (реже) чужих Людей, пришедших к Хозяевам…